ЗАПИСКА
по поводу установления даты основания города Сарова
Определение даты основания какого-либо исторического поселения всегда вызывает закономерный общественный интерес и всегда сопряжено с определёнными трудностями. Сложность решения подобной задачи, на мой взгляд, обусловлена тремя основными причинами.
Во-первых, статус населённого пункта со временем, как правило, претерпевал изменения, и в связи с этим возникает проблема начальной точки отчёта – с каким из поселений, некогда существовавших в данной местности, следует связать начало истории интересующего населённого пункта. Эта проблема, во многом имеет терминологический характер (другими словами, до определения даты надо «договориться» о терминологии – дату основания чего мы пытаемся выяснить).
Во-вторых, иногда определение времени основания населённого пункта невозможно по существу, по самой природе интересующего исторического процесса. Дата основания поселения – это точка на временной оси, предполагающая некий одномоментный процесс (внезапное появление нового качества, скачёк, разрыв и проч.). Действительно, многие города (поселения городского статуса) появлялись именно так. Их оборонительные стены и башни, элементы общественного благоустройства (водоотводные канавы, мостовые и проч.), главные общественные и культовые сооружения возводились по единому наперёд составленному плану. Среди таких городов можно назвать античные города с изначальной регулярной («гипподамовой») планировкой (такие как Ольвия, Херсонес и проч.), некоторые городские центры Древней Руси. Среди последних – Нижний Новгород, заложенный в малонаселённой местности (по данным археологии) по воле великого владимирского князя Юрия Всеволодовича в 1221 г. С большой вероятностью, к таким же городам можно отнести и Городец-на-Волге. Города с такой «внезапной и скоротечной» историей появления, как правило, возникали только в результате инициативы государственной власти и почти всегда на изначально малозаселённых территориях. Именно для них задача определения даты основания имеет «естественное» решение.
Многие другие городские поселения формировались совершенно иначе – постепенно, без какого-либо первоначального замысла. Они «прорастали» подобно деревьям из крохотных починков, зимниц, деревень, посёлков. Эти поселения весьма неспешно обрастали «городским» хозяйством, наращивали население, и постепенно обретали городской статус. Их «городская» история, скорее, «непрерывна», чем «скачкообразна». В этом случае определение даты основания не имеет основы в исторической действительности, и соответствующая ей точка отсчёта на оси времени «размазывается» в протяжённый отрезок с нечёткими нерезкими концами. В такой ситуации, задача определения даты преобразуется в вопрос о датировке основных «градообразующих» событий.
В-третьих, помимо методологических, существуют проблемы фактического определения дат отдельных населённых пунктов. Например, по данным археологических работ, очевидно, что Городец-на-Волге был заложен сразу как большой город. Вместе с тем дата его основания (точнее — дата совершения чина заложения города) в летописях не указана (а археологические датировки по своей природе довольно широки). В этом случае приходится довольствоваться определением «вилки» — временного промежутка, в котором произошло данное событие (1164-1172 гг.).
Теперь о Сарове, но сначала в наиболее строгом формальном плане. Исходная задача формулируется в следующем виде: определение времени основания города Саров. Город (по общепринятому в современной географии и истории определению) – это многофункциональный и многонаселённый пункт, имеющий разнообразные и обширные связи как с окружающей «пригородной» территорией, так и с весьма удалёнными областями. «Крупность» города определяется не столько численностью жителей, сколько разнообразием его функций, протяжённостью и обширностью его связей как населённого пункта. В настоящее время Саров, безусловно, является городом, но городом «малым», так как спектр его функций не столь широк, как у «крупных» городов, функции которых имеют иной порядок разнообразия (Москва, Санкт-Петербург., Н. Новгород, Екатеринбург и др.). «Малые» города отличаются от «больших» выживаемостью. Если снижается востребованность ограниченного набора функций «малого» города – ему приходится «переквалифицироваться» либо гибнуть; в этом смысле «большому» городу с широким спектром востребованности выживать намного легче (при современном кризисе закономерен «рост» Москвы и упадок небольших областных и районных центров – как в позднеантичной Византии в 4-5 вв., когда провинциальные города повсеместно исчезали, а крупные городские центры становились всё более и более населёнными и значимыми).
Возьму на себя смелость предположить, что городской статус современного г. Сарова обусловлен, прежде всего, его функцией Российского федерального ядерного центра. По моему мнению, данная функция является основной градообразующей для современного Сарова. Следовательно, вопрос о дате его основания (с формально-строгой научно-географической точки зрения) сводится к вопросу о времени приобретения данной функции, к её истоку. Совершенно очевидно, что Саров как город относится к поселениям с «непрерывной» историей становления. Постановление 17 марта 1954г. отметило лишь важный этап этого процесса, связанный как с преобразованием его управления, так и с изменениями в представлениях о статусе данного населённого пункта. Однако, сам по себе этот документ «не сделал» Саров городом. Истоки его современных городских функций были заложены в 1946г. при создании на его территории объекта КБ-11, положившего начало современному градообразующему предприятию. Совершенно очевидно, что функционально поселения, ранее существовавшие на месте современного Сарова (монастырь, колония, посёлок, связанный с механическим заводом и проч.), не внесли решающий вклад в сложение современной «саровской урбанистики», хотя и, безусловно, каждое из них по своему способствовало этому.
Таким образом, следуя строгому подходу с обращением к научной терминологии (наиболее распространённому «функциональному» определению города в современной географической науке), выделив основную «градообразующую» составляющую и проследив её истоки, приходим к выводу о 1946г. – как о наиболее корректной дате основания современного города Саров.
Вместе с тем, строгий подход, как известно, не «правильный», потому что связанная с ним аналитика многое принципиально не учитывает, отсекает, а что-то и «режет по живому». При строго «научной» постановке задачи не учитывается «наблюдатель», то есть характер социальной значимости и востребованности решения.
Представляется, что установление даты основания населённого пункта имеет не столько научное, сколько общественное значение. В этом ключе, на мой взгляд, необходимо отталкиваться от наличной живой исторической памяти (даже если она имеет пробелы, даже если она в значительной степени «возрождена» трудами историков и краеведов).
Как и любой другой исторический населённый пункт, Саров (как географическое понятие) имеет богатую историю, уходящую в глубь столетий. В настоящее время наиболее раннее, археологически зафиксированное на его территории поселение, датируется эпохой бронзы, то есть II тысячелетием до нашей эры. Это небольшая стоянка пастушеских скотоводов – представителей балановской археологической культуры, впервые пришедших в среднерусские леса с берегов Балтийского моря, с верховьев таких рек как Ока и Днепр, на рубеже III-II тыс. до н.э. Стоянка была обнаружено случайно на правом возвышенном берегу р. Саровки при раскопках средневекового Саровского городища. Возникновению последнего, очевидно, предшествовало ещё одно поселение, которое датируется уже ранним железным веком (серединой – второй половиной I тыс. до н.э.). Оно располагалось на мысу, разделяющем рр. Саровку и Сатис. Малочисленные и маловыразительные следы посёлка раннего железного века были, также случайно обнаружены при изучении средневекового памятника. Заметной вехой в освоении территории современного г. Саров стало существование в его границах крупного средневекового Саровского городища, оставленного мордвой в XII-XIII вв. Это поселение носило «протогородской» характер и, очевидно, было связано с большой заселённой округой (которую современные исследователи ассоциируют с летописной Пургасовой волостью). Первый интерес к местности у слияния Саровки и Сатиса у представителей православного духовенства проявился лишь спустя 400 лет после гибели Саровского поселения (и превращения его собственно в «городище», то есть в брошенное, покинутое некогда укреплённое поселение).
Очевидно и закономерно, что память о древнейшем прошлом Саровской земли отсутствует в сознании современных горожан (в точности также нынешние нижегородцы ничего не знают о поселениях раннего мезолита, эпохи бронзы, раннего железного века, которые когда-то существовали в нижегородском кремле и в его окрестностях). Что-то, весьма немногое, способна восполнить археология. Важно отметить, что все эти археологизированные ныне становища не только не сохранились в «живой» памяти современного населения, но и не имеют с ним какой-либо культурной преемственности. Местная саровская мордва, известная по окрестным деревням и сёлам XVIII – начала XX вв. вряд ли имеет какие-либо корни в средневековом населении Саровского городища. Не углубляясь в детали, скажу, что современное мордовское население Гагинского, Пильнинского, Дальнеконстантиновского районов, скорее можно считать далёкими потомками тех, кто когда-то покинул Саровские места (точнее — район Мокшанско-Тёшинского междуречья), нежели жителей позднейших мордовских деревень из Саровских окрестностей.
Если задаться целью максимально углубиться в живую культурно-историческую память современных жителей Сарова, то всё ещё можно услышать рассказы и о тяжёлых военных годах, о работе на механическом заводе, о колонии. Начальным наиболее ранним пластом этих воспоминаний (пусть по пересказам от родителей или знакомых) является Саровская обитель, Саровский монастырь. Проработав в городе около десяти полевых сезонов мне самому неоднократно приходилось слышать рассказы об изгнанных из своих келий саровских монахах (в частности, о монахе-«молчальнике» Пушкине, который после разорения монастыря был взят пастухом и легко управлялся с огромным деревенским стадом без кнута, брани, и вообще без произнесения какого-либо слова или даже звука), о «тайных» сборищах верующих в местах связанных с жизнью и подвигами св. Серафима, о монахах, послушанием которых было приводящее к скорой смерти вредное производство (амальгамирование и проч.) и много других историй, которые и сейчас после издания многочисленных научных трудов и воспоминаний о Сарове нельзя увидеть в напечатанном виде. Очевидно, они сохранились путём устной передачи от одного поколения к другому в живой народной памяти. «Обрезать» её датой основания КБ-11, мне представлялось бы решением формальным и ошибочным по существу.
При установлении времени возникновения того или иного населённого пункта в случае если дата его основания в источниках не отражена, мне представляется, следует опираться не сколько на формальные «объективные» исторические выводы, сколько на представления, сформировавшиеся в сознании местных жителей о происхождении, о «начале» своего города или связанного с ним поселения. При этом очень важно наметить и не перешагнуть тот глубинный рубеж исторической памяти, с которого начинаются представления легендарные, навеянные не исторической действительностью, а чьей-то субъективной оценкой, чьим-то субъективным мнением о прошлом. Другими словами, народной памяти можно «доверять» до тех пор, пока она подкрепляется и проверяется надёжными историческими источниками. Таким рубежом для Сарова является предание о Сараклыче – городе, основанном выходцами из Золотой Орды. Предание это прочно вошло в отечественную историографию ещё в конце XIX в. Как показали специальные исследования, оно не имеет под собой каких-либо исторических оснований и, появилось, скорее всего, в виде одного из аргументов в многолетних земельных спорах — как позднейшее толкование (объяснение) валов и рвов Саровского городища (объяснение видимых следов археологических памятников почти всегда связано с далёкими от исторической действительности легендарными представлениями, так они возникали не у современников событий, а у потомков последних, цепочка культурной преемственности с которыми была, как правило, уже разорвана; вспомним рассказы о Городце – Малом Китеже или об основании Н-Новгорода от Старого Городка, который на самом деле был хорошо известен в XV в., как небольшая действующая в городском предместье крепость, погибшая в первом десятилетии XVI столетия и превратившаяся ещё через сто лет – в конце XVI в. в Старый Городок, упомянутый в документах писцового делопроизводства).
В случае установлении даты основания поселения с учётом народной памяти достигается её укрепление, ведущее к упрочению связей между поколениями, достигается «естественность» последующего административного решения, с которым, возможно, будет связано зарождение новой городской традиции (праздника города).
Как уже отмечалось, наиболее ранние воспоминания жителей Сарова тематически и хронологически связаны с Саровским монастырём. Память о былой славе Саровской Пустыни во многом определяет связь современных горожан со своей «малой Родиной». В начале истории Саровского монастыря лежит деятельность его первостроителя — иеросхимонаха Иоанна, который поселился на «горе» между Саровкой и Сатисом в 1691 г. В этой связи кажется логичным и правомерным начало истории современного Сарова отсчитывать именно от этой даты, известной по письменным свидетельствам и непосредственно связанной с наиболее ранним пластом местной культурно-исторической памяти.
Старший преподаватель
исторического факультета
Нижегородского гос. университета
им. Н.И. Лобачевского,
кандидат исторических наук
Грибов Н.Н.
Опять не датировано