Вспоминая КУЛЕШОВА Георгия Данииловича (к 85-летию со дня рождения)

В рубрике ЛЮДИ ОБЪЕКТА

Анатолий Иванович Герасимов передал нам для публикации на сайте, как он сам пишет, «взрывной» материал к 85-летию со дня рождения Георгия Данииловича Кулешова 06.10.2016 г. Мы сочли возможным опубликовать воспоминания А. И. Герасимова в сокращенном варианте к 20-летию трагической гибели Г. Д. Кулешова 4 августа 1998 года. Сокращения коснулись личности А. И. Павловского, так как материал посвящён не ему. Ещё мы убрали некоторые технические данные по установкам. Места сокращений обозначены знаком: <…>. Поэтому «взрывной характер материала» во многом «нейтрализован».  🙂

Текст  дополнительно проиллюстрирован фотографиями с аннотациями, которые отдельно предоставил нам А. И. Герасимов.

Вспоминая КУЛЕШОВА Георгия Данииловича

(к 85-летию со дня рождения)

Автор А. И. Герасимов

«Нужно обязательно написать обо всем, что было и как было, ничего не прибавляя и не выдумывая.  Если этого не сделаем, то потом всё переврут, запутают и растащат – себя не узнаем…».

                         И.В. Курчатов, академик.

«Ученый это: предельная научная честность и объективность, отзывчивость и щедрость».

                        А.Н. Колмогоров, академик.

«Честность – закон науки».

                        А.Ф. Иоффе, академик.

        6 октября 2016 г. исполнилось бы 85 лет талантливому и чуткому руководителю, прекрасному человеку, верному и принципиальному товарищу – Кулешову Георгию Данииловичу (далее ГД) – доктору физ.-мат. наук, лауреату Ленинской премии, начальнику лаборатории сектора 04 (ныне ИЯРФ ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ»). ГД был истинным рыцарем науки: для него она являлась работой, жизнью и хобби одновременно.

Рисунок 1 – Георгий Даниилович Кулешов

( 6 октября 1931 г. — 4 августа 1998 г.)

        С именем ГД связано во ВНИИЭФ выполнение широкого комплекса исследований по разработке циклических ускорителей электронов – безжелезных импульсных бетатронов (далее БИМ) и их применению в газодинамических взрывных опытах при отработке вариантов образцов атомного и термоядерного оружия, а также с созданием линейных импульсных ускорителей (ЛИУ) мощных пучков электронов и их использованием во ВНИИЭФ, ВНИИТФ и в других организациях. Много нового успел сделать ГД и в Институте высоких температур (ИВТ АН), куда он был принят на работу по конкурсу в 1975 г. <…>. Большое число многих новых физических задумок ГД применительно к деятельности ВНИИЭФ оказались тоже не реализованными.

ГД родился в 1931 г. в гор. Горки Могилевской области. Отец работал инженером-геодезистом, мать была домохозяйкой. В начале ВОВ семью эвакуировали в Новосибирск, где отец начал читать лекции в строительном институте, став затем его директором. Георгий окончил среднюю школу в 1950 г. и поступил в МГУ на физический факультет. В 1955 г. он прибыл в КБ-11 (ныне ВНИИЭФ) для выполнения здесь дипломной работы. Начальник лаборатории 28 сектора 04 доктор физ.-мат. наук Ю.А. Зысин, в распоряжение которого направили ГД, предложил ему теоретически исследовать, разработать конструкцию и создать инжектор типа Керста импульсного пучка электронов с энергией около 50 кэВ в вакуумную камеру макета БИМ, экспериментально измерить характеристики инжектора и все это письменно представить в виде дипломной работы, руководителем которой станет на 3 месяца инженер В.Н. Полынов. ГД разместили в одной комнате со мной (автором данного воспоминания, ниже в тексте «я»). Я, будучи лаборантом 6-ого разряда и обучаясь на 4-ом курсе вечернего отделения МИФИ-4, формально числился в группе А. И. Павловского, но реально отрабатывал для Г. П. Антропова технологию изготовления детектора нейтронов – счетчика импульсов совпадения (подробнее см., например, [1, 2]). У меня был комплект необходимого слесарного инструмента, паяльники, измерительные приборы и др., я знал расположение служб и их начальников, к которым следует обращаться по тем или иным вопросам. Я предложил дипломнику в целях экономии его времени использовать любые мои принадлежности в его работе.

Я и ГД быстро подружились, мы были почти одного возраста, любили и умели рукодельничать, в частности, собирать радиоприемники с применением недавно появившихся полупроводниковых транзисторов. А работать руками ГД умел, т.к. будучи студентом МГУ, руководил физическими кружками в школах Москвы и изготовил лично и вместе с учениками много физических устройств и приборов. ГД трудился над дипломной работой, не считаясь со временем, много и результативно, практически самостоятельно сделал и оформил всё заданное в срок, защитил проект на отлично и получил диплом с отличием и квалификацию инженера-физика. В этой должности он и был оставлен с 1955 г. работать в группе А. И. Павловского <…>. Весь остальной состав этой группы проводил исследования по созданию модели бетатрона БИМ для апробации ее в будущем как действующего ускорителя при рентгенографировании взрывных процессов. И такой бетатрон, названный БИМ-2, был собран к середине 1956 г. ГД активно участвовал в разработке всех узлов установки и, в первую очередь, по встраиванию своего инжектора с его системами в ускоритель. БИМ-2 сразу показал устойчивое ускорение электронов и экспериментально подтвердил все ожидаемые его характеристики. Вклад ГД во весь комплекс работ был огромным.

С учетом новых данных началось создание с конца 1956 г. бетатрона БИМ-3 для реального его применения в полигонных взрывных опытах.

Рисунок 2 – Витки обмотки бетатрона и вид макета бетатрона БИМ-3

Дополнительно был расширен фронт изучения и уточнения режимов функционирования всего состава оборудования, стабилизации его характеристик. К выпуску чертежей, расчету прочности узлов к ударным нагрузкам, к дизайнерскому оформлению установки привлекли впервые профессиональных конструкторов сектора 04, ибо ранее все чертежи оформляли сами физики. ГД участвовал как куратор всех этих дел и лично отвечал за разработку мишенного узла ускорителя, системы сброса на него пучка электронов в конце цикла ускорения, за создание технологии нанесения на внутреннюю поверхность вакуумной камеры проводящего слоя с нужными свойствами, за мощную систему питания электромагнита, коммутационную технику и др.

К концу 1957 г. БИМ-3Г был скомплектован, в 1958 г. быстро отлажен, на нем оперативно подтвердили теоретические, расчетные и усовершенствованные конструктивные решения.

Рисунок 3 – Безжелезный импульсный бетатрон БИМ-3Г на энергию ускорения электронов 30 МэВ (1958 г.)

Одновременно были выявлены пути улучшения параметров узлов его систем. С учетом всех этих факторов начался монтаж необходимого оборудования на полигонной площадке, и подготовка узлов к перевозке на неё, привязка их к оборудованию в помещениях каземата.

       В 1959 г. БИМ-3Г официально ввели в эксплуатацию. ГД лично участвовал на всех этапах работ, обучал новый персонал обслуживанию и применению ускорителя в рентгенографировании объектов при газодинамических опытах, помогал поддерживать эффективную работоспособность системы. Уже в первых реальных экспериментах были получены ряд новых важных сведений.

После перевода Ю.А. Зысина в 1959 г. во ВНИИТФ назначили начальником отдела А. И. Павловского, и он стал меньше уделять внимание дальнейшему совершенствованию БИМов, считая, что основные задачи под его руководством уже решены и потому следует только поддерживать работоспособность действующих установок. ГД не соглашался с такими выводами и аргументировано показывал пути улучшения характеристик ускорителей, расширения областей их применения. В частности, он предлагал изучить принцип сильной фокусировки в бетатроне, формирование магнитного поля профилированными экранами, запитки катушек бетатрона от МК-генераторов, применение в инжекторах катодов со взрывной эмиссией и др. <…>.

Так в практику газодинамических экспериментов ввели в 1961 г. более мощную систему БИМ-117Г, в которой электроны ускорялись до 70 МэВ, а толщина просвечивания свинца за импульс составила <…> (к 1966 г. три таких установки применялись в опытах во ВНИИЭФ и ВНИИТФ). Реализовали также двухкадровый комплекс 2БИМ-117Г для стереосъемки с двух направлений, освоили регистрацию нескольких фаз быстропротекающих процессов в одном цикле включения бетатрона. Создали аппаратуру оптической блокировки для автоматической отмены подрыва ВВ в опыте, если количество электронов в пучке оказывалось недостаточным для генерирования требуемой интенсивности излучения.

Важность сделанных и перечисленных выше работ по бетатронной тематике была отмечена в 1963 г. Ленинской премией, присужденной Г.Д. Кулешову, Ю.А. Зысину, А.И. Павловскому, Г.В. Склизкову и Д.М. Тарасову (шестым в этой кагорте был я на стадии заявки, но мою кандидатуру не утвердили в местном горкоме партии  по согласованию с Горьковским обкомом из-за «малого стажа работы в должности инженера»).

В 1964 г. ГД назначили начальником группы, и практически только под его руководством в дальнейшем были созданы и внедрены в эксперименты более совершенные установки БИМ-234 (1965 г.), БИМ-117-500Г (1967 г.) и самая мощная БИМ‑234-2000Г (1970 г.).

Первая публикация о разработке нового типа сильноточных безжелезных бетатронов и применении их в газодинамических взрывных опытах, подготовленная Кулешовым, сделана в Докладах АН СССР в 1965 г., т.160, №1, с.68 (я в числе пяти соавторов).

При защите в 1967 г. кандидатской диссертации ГД была по обоснованию Ю.Б. Харитона присуждена степень доктора физ.-мат. наук с учетом ценности её практических результатов.

В 1968 г. ГД стал начальником лаборатории. В неё ввели и мою группу, которая до этого разработала и встроила в бетатроны инжекторы на энергию электронов 120, 220 и 280 кэВ и источники импульсного напряжения для них. С ростом энергии увеличивался циркулирующий ток электронов в камере, а соответственно и росла просвечивающая способность БИМов. Поэтому Ю.Б. Харитон попросил (что в то время означало «приказал») разработать инжектор на энергию 500 кэВ. С созданием такого устройства связан ряд любопытных событий, изложенных в [2, 3]. И такой инжектор со всеми для него необходимыми узлами начал функционировать в составе БИМ-234 в 1964 г., существенно повысив её эффективность.

Но основной задачей моей группы являлось с 1963 г. изучение возможностей разработки нового типа сильноточных ЛИУ (подробнее см. в [2, 4]. И первый такой ускоритель ЛИУ-2 с накопителями энергии на специально сконструированных керамических (сиконд) конденсаторах заработал в 1967 г. (аналогичный ускоритель по нашей документации изготовили в ИТЭФ г. Москва, и при нашем участии ввели в действие).

Рисунок 4 – Первый в мире «безжелезный» линейный импульсный ускоритель ЛИУ-2 пучка электронов с параметрами: энергия ускорения 2.0 МэВ, ток пучка до 25 кА в импульсе длительностью 70 нс по основанию (1967  г.)

ГД, став начальником лаборатории и, соответственно, руководителем работ по созданию последующих вариантов систем ЛИУ, досконально освоил всю научную информацию по этому типу установок и очень квалифицированно управлял ходом исследований, внеся ряд ценных новых предложений.

В полученные результаты разработок и планы работ ГД посвящал всех сотрудников лаборатории, включая лаборантов, что способствовало энтузиазму в работе, проявлению инициативы, скорейшему и качественному ходу дел.

В 1971 г. А. И. Павловский стал и начальником отделения 04 <…>.

Оказывается, безжелезный бетатрон с витковыми катушками предложен в Украинском физико-техническом институте (ХФТИ г. Харьков) и впервые создан в конце 1946 г.; там же был запущен в работу в импульсном и частотном режимах. <…>.

Одним из важнейших узлов будущей установки ЛИУ-30 являлся типовой ускорительный блок из секций диаметром 3 м с водоизолированными РЛ на зарядное напряжение 500 кВ. Для этого блока оперативно были разработаны многоканальные разрядники на 500 кВ, наполненные сжатым элегазом (SF₆), и имеющие точность включения (±2 нс), макет ускорительной секции, подтверждена возможность суммирования электрического ускоряющего поля в тракте с многими такими секциями, создан вариант водоочистки для обеспечения удельного электрического сопротивления воды более 3 МОм●см.

Рисунок 5 – Оригинальный линейный импульсный ускоритель электронов ЛИУ-30 с параметрами: энергия ускорения 40 МэВ, ток пучка 100 кА, длительность импульса 20 нс (1988 г.)

Выполнены также другие экспериментальные исследования, что в совокупности подтверждало реализуемость наших задумок. Состав моей группы, являющейся основным исполнителем создания ЛИУ-30, возрос до 35 человек. ГД активно участвовал во всех этих исследованиях и принятия необходимых решений. При его ведущем участии было составлено и оформлено в 1973 г. техническое задание на разработку комплекса ПУЛЬСАР (ТЗ на ЛИУ-30), что исполнялось по указанию Минсредмаша.

Однако изготовить по нашей КД ускорительный блок диаметром 3 м из нержавеющей стали с требуемыми допусками никто в масштабах предприятий Минсредмаша и других министерств не взялся. Поэтому ГД и я предложили быстро создать меньший образец такого ускорителя с диаметром секций 1 м, чтобы изготовить его на технологической базе завода ВНИИЭФ. Оперативно оформили ТЗ на такой ускоритель, назвав его ЛИУ-10  (10 – расчетная энергия ускорения электронов, МэВ), составили планы работ, предусмотрев физпуск ЛИУ-10 в 1976 г. И начались ударные дела по этой установке параллельно с другими разработками. Очень объемным оказалось составление ТЗ на проектирование зданий для комплекса ПУЛЬСАР, которое ГД и я начали формировать в 1973 г. Сложность состояла в том, что согласно государственным нормам выдаются проектировщикам вместе с ТЗ всегда и рабочие чертежи на все устройства и оборудование в зданиях с детальным изложением принципов действия систем, режимов работы, правил эксплуатации, техники безопасности при обслуживании персоналом оборудования, дозиметрической защиты, противопожарных мероприятий, потребляемой энергии и многое-многое другое. Для составления такого объема документов требовалось привлечь на 2…3 года с десяток высококвалифицированных специалистов. Мы обратились через руководство ВНИИЭФ и Минсредмаш с просьбой к Совету Министров СССР разрешить ВНИИПИЭТу (г. Ленинград) проектировать здания в порядке исключения и в связи с особой важностью без перечисленной выше документации, а по устному согласованию с разработчиками-физиками новых установок по мере выезда этих специалистов к проектантам для оптимального решения всех необходимых вопросов. Для передачи нужного минимума документации в Совет Министров пришлось неоднократно выезжать ГД и мне в Ленинград и в ГУ капитального строительства в Минсредмаше, где его начальник А.Н. Усанов окончательно оформлял необходимые данные в СМ. Для решения размещения и использования ядерного импульсного реактора в зданиях был привлечен     А.С. Кошелев.

В середине 1974 г. эскизный проект ускорителя ЛИУ-30 и комплекса ПУЛЬСАР был одобрен коллегией Минсредмаша, но ещё надо было выпустить соответствующее Постановление ЦК КПСС и СМ СССР, и подготовка его началась.

Рисунок 6 – Г. Д. Кулешов с частью сотрудников его лаборатории;

Стоят слева-направо: Попков Н., Милорадов Д., Очегава В., Клементьев А., Кулешов Г. Д., Бессонов В., Сельченков Л. И. (зам. нач. отдела), Савченко А., Тананакин В., Тарасов А., Борданов Н.;

сидят слева-направо: Малов Л., Босамыкин В., Робкин Л., Герасимов А., Бухаров В. (1973 г.)

Только по решению связанных с этим вопросов мне пришлось несколько раз в конце 1974 г. и в начале 1975 г. выехать в Москву для встречи в Министерстве с правительственными экспертами.

А как-то в июле 1975 г. во второй половине дня раздался звонок, и помощник Харитона А.И. Водопшин сказал, что ЮБ просит меня немедленно прибыть к нему, для чего помощник сейчас подъедет за мной. В кабинете ЮБ сообщил, что завтра в Кремле состоится расширенное заседание Государственной комиссии СМ СССР по военно-промышленным вопросам (обычно кратко называется ВПК), где в присутствии министров, академиков и других ученых, крупных военных будут рассмотрены и обсуждены пять предложений от разных организаций о создании установок для проведения радиационных исследований и моделирования в лабораторных условиях воздействий поражающих факторов ЯВ на стойкость к ним различной военной техники. Из этих пяти должна быть принята одна система, которая и будет включена в Постановление. Поэтому я должен выехать в Москву и завтра быть в Кремле, чтобы выступить там на ВПК и убедить ее членов принять наше предложение о сооружении у нас комплекса ПУЛЬСАР. Для этого я обязан быть сегодня перед отходом поезда у вагона № 7, где Водопшин снабдит меня командировочными документами и билетами. Заседание ВПК будет вести ее председатель Л.В. Смирнов, очень квалифицированный и авторитетный специалист. И что ЮБ уже позвонил Смирнову и представил меня, и он же закажет пропуск мне в Кремль. Далее ЮБ объяснил, где получить этот пропуск, и что от проходной по территории Кремля меня проводят военные. Так все и вышло, причем пропуск сверяли с моими паспортными данными еще пять раз. Перед залом заседаний меня снова проверили, а в зале встретил сам Л.В., попросил пройти в передний ряд и представил меня комиссии (около 150 человек). При мне кратко выступили несколько человек. Затем в 10.30 объявили перерыв, а Смирнов пригласил меня зайти к нему в кабинет, где попросил показать письменный текст моего выступления и очень удивился, когда я объяснил, что такого текста нет (а текст следовало сдать в секретариат), и как в темпе готовилась моя поездка в Москву, а потому я буду докладывать устно и экспромтом. Далее он сказал, что представители всех пяти конкурирующих предложений ознакомились взаимно с ними, после чего курчатовский и будкеровский институты сняли свои проекты, а остались только ВНИИЭФ, НИИЭФА и ТРИНИТИ, но сейчас я выступлю первым. Перед докладом я извинился, что у меня нет текста и плакатов, но я представлю все ясно и четко, хотя и кратко, отвечу на любые вопросы. Так все и произошло. Затем были заслушаны выступающие по двум оставшимся предложениям. В заключение последовательно пять рецензентов-экспертов охарактеризовали все проекты, и с учетом достижимости заявленных величин параметров излучений, соответствия их требованиям моделирования, сроков создания и стоимости комплексов рекомендовали принять именно предложение ВНИИЭФ. Подводя итоги заседания, Л.В. Смирнов сказал, что он лично детально изучил все проекты и целиком согласен с мнением экспертов, отметив дополнительно оригинальность и мировую новизну комплекса ПУЛЬСАР, относительную его дешевизну, возможность опередить другие страны, в первую очередь, США, в сооружении моделирующего комплекса. Затем он зачитал предварительный текст решения ВПК и закрыл совещание, поблагодарив всех за участие в нем. Меня же он попросил задержаться, т.к. у него возник ряд вопросов по нашему проекту и пригласил в свой кабинет. Задав около 20 вопросов, первым из которых был о реальном состоянии материальной базы узлов и систем установок; отметил, что мы сегодня плодотворно поработали, а время уже значительно за полдник, то мы сейчас вместе пообедаем. Я отказываться не посмел, т.к., во-первых, из-за спешки утром я практически не позавтракал, а, во-вторых, любопытно было попробовать кремлевской еды, и, в-третьих, приятно было продлить общение с действительно инженерно-разнообразно и очень квалифицированно образованным специалистом и руководителем. В примыкающей к кабинету столовой был накрыт стол на 2 персоны, и стоял необычайно вкусный аромат, который впоследствии я довольно часто вспоминал. Обед включал два холодных блюда, первое, два вторых и третье. По возвращении во ВНИИЭФ я доложил все ЮБ, а он сказал, что пообщался уже со Смирновым, который похвалил мое выступление на ВПК. С тех пор на вопрос: «Какие имеете правительственные награды?» — я их перечисление нередко начинал со следующего: «Обедал в столовой в Кремле».

Рисунок 7 – Анатолий Иванович Герасимов

(21 декабря 1930 г. р.)

В связи с активным ходом дел, кипением работ и интересными новыми получаемыми результатами исследований мне даже показалось, что ГД передумал увольняться из ВНИИЭФ. <…>.

Возвратившись из столицы, ГД сообщил, что он успел последним подать документы на конкурс по избранию на должность начлаба в ИВТ АН СССР и даже сумел пообщаться с научным руководством ИВТ. Ему сказано, что согласно требованиям конкурса и особенностей предстоящих исследований ГД наиболее из всех претендентов подходит для ИВТ, и потому он однозначно будет избран примерно через месяц, о чем его сразу известят, а ГД должен будет быстро уволиться из ВНИИЭФ. Избрание оперативно произошло, однако увольнение ГД из ВНИИЭФ затянулось почти на 2 месяца, в немалой степени из-за резолюции А. И. Павловского на его заявлении: «Переход Кулешова Г.Д., одного из наиболее квалифицированных специалистов сектора, крайне нежелателен для отдела, сектора и института». <…>. Странно, что никто из руководства ВНИИЭФ не побеседовал с ГД и не постарался переубедить его не уходить из института. А ведь это, в первую очередь, относится к научному руководителю ВНИИЭФ: его кадры покидают предприятие. <…>.

В апреле 1975 г. ГД уехал в Москву в Научно-исследовательский центр теплофизики импульсных воздействий при ИВТ. Я при каждом выезде в командировку в Москву обязательно встречался с ГД, часто ночевал у него, бывал в институте, знакомился с проводимыми ГД исследованиями. Чувствовалось, что научный авторитет ГД в коллективе очень высок. ГД интересовался ходом дел у нас, особенно тех, к которым имел когда-то прямое отношение, обсуждал со мной научные интересы, расспрашивал о знакомых в Сарове, рассказывал о выездах за границу. По предложению и обоснованию ГД интенсивно шла разработка длинноимпульсного (до нескольких секунд) ускорителя сильноточного пучка электронов С-19 для специальных применений и многих прикладных целей, частотных источников высокого напряжения для серии технологических процессов. Были созданы по идеям ГД эффективные частотные коммутаторы с вращающимися электродами на напряжение 20 кВ и частоту до 3 кГц при непрерывной работе до года. Разработаны долгоживущие системы электродов со стримерными и коронными разрядами для воздействия на дымовые отходы тепловых электростанций и котельных установок, чтобы удалять из дыма экологически вредные химические образования. На основе этих исследований созданы совместно с ГНЦ «Гинцветмет» опытно-промышленные комплексы со средней частотной мощностью до 60 кВт для очистки сбросных газов от диоксида серы и окислов азота. Одним таким комплексом была оснащена ТЭЦ в Челябинске, пять, поставлены в Южную Корею и одна – в Китай. ГД многократно выезжал в эти страны по разным вопросам реализации контрактов и авторского надзора. Московская мэрия во главе с Ю.М. Лужковым тоже решила оснастить дымовые трубы столицы такими очистными установками, для чего запланировали проведение совещания в августе 1998 г. с заслушиванием на нем основного докладчика – ГД.

Окончательно подготовив презентацию своего доклада со схемами, графиками и фотографиями, включив в него обобщенный опыт использования систем очистки в Челябинске, Корее и Китае, ГД за неделю до назначенного срока выехал на автомашине на отдых в Калужскую область. Палатку он поставил на территории кемпинга на берегу реки Угра в красивой лесистой местности. До этого ГД был на рыбалке тут уже не раз. Супруга его по ряду обстоятельств поехать с ним не смогла. Вот здесь ГД и был убит тремя бандитами, один из которых, как это выявилось позже на суде, появился в поисках жертвы накануне с корзиной, рассказал, что он заблудился в лесу, и ГД оставил его ночевать с собой в палатке. Тип этот оценил, что «клиент» богат и можно насильно его заставить поехать в Москву на квартиру, где банда сумеет многим поживиться. Через день появились вечером ещё двое сообщников и стали физически истязать ГД, заставляя сопровождать их при поездке в Москву, доведя его до смерти. Затем разобрали палатку и, забрав всё, что в ней было, включая лодку, покинули это место уже на двух машинах, сымитировав быстрый отъезд отдыхающего. Тело ГД бандиты вывезли в Смоленскую область и спрятали под мостом у реки.

Когда в понедельник ГД не явился на заседание Московской мэрии, то руководство ИВТ было этим очень удивлено, зная его пунктуальность и обязательность. Супруга ГД сказала по телефону, что муж дома не появлялся. Мэр Москвы сильно возмутился отсутствием главного докладчика, а получив информацию о качествах пропавшего, дал тут же указание Управлению МВД г. Москвы срочно разыскать ГД в любом виде. Начались интенсивные поиски, и быстро выяснилось, что произошла трагедия. Тело было обнаружено, а вскоре арестовали с поличным бандитов, которых осудили на сроки от 18 до 23 лет. Я впервые лично ощутил малость наказания за гибель близкого мне товарища и друга. Смерть ГД явилась вопиющей несправедливостью судьбы. Как много нужного он успел создать во ВНИИЭФ и в ИВТ. Обладая колоссальной работоспособностью и высочайшим научным потенциалом, остается только догадываться, сколько ценного для России мог бы ещё сделать Георгий Даниилович.

Памятью о ГД является и то, что в развитие во ВНИИЭФ бетатронных установок он сделал огромный вклад, а их совершенствованием и применением успешно занимается его ученик – кандидат физ.-мат. наук Ю.П. Куропаткин. Созданный же облучательный комплекс ПУЛЬСАР, у истоков которого стоял ГД, является гордостью ВНИИЭФ и России.

Я неоднократно пытался получить информацию о разработанных в ХФТИ безжелезных бетатронах. В 2002 г. я встретился с приехавшим из Харькова во ВНИИЭФ учёным-ядерщиком из ХФТИ Ранюком Ю.М. Он рассказал, что действительно в 1947 г. был запущен в работу в их институте первый в мире безжелезный бетатрон, в частотном и импульсном режимах, созданный под руководством Б.С. Акшанова, которому по совокупности разработок ускорительной техники была присуждена в 1954 г. Республиканская премия. Бетатрон намеривались ввести, в основном, в действие в долговременном частотном режиме для облучательных целей, но создать надежный частотный генератор высоких импульсов тока тогда не удалось. Тем не менее, на ускорителе обязательно проходят практику студенты физических факультетов всех ВУЗов Харькова, включая студентов Университета. Сведения о таком бетатроне кратко изложены Ю. Ранюком в написанной им книге, изданной в 2001 г.; и переданной им тогда сотруднику ВНИИЭФ Ю.Т. Синяпкину. Готовится второе дополненное издание этой книги, которую Ранюк Ю. вышлет и мне. Такую монографию я получил в 2006 г. [5]. <…>

В изданной в Сарове книге [6; тираж 500 экз.] на стр. 149 сказано: «В 1948 г. в лаборатории В.А. Петухова в ХФТИ заработал импульсный безжелезный бетатрон. Как известно, безжелезный бетатрон позднее был одной из значительных разработок работавшего во ВНИИЭФ А.И. Павловского. Сооружением и запуском в 1947 г. первого в мире безжелезного бетатрона в Лаборатории №1 занимался Б.С. Акшанов». Таким образом, выпуском данной книги признано во ВНИИЭФ и подтверждено последовательно экспертной и научно-технической комиссиями, что не было приоритета у А.И. Павловского в обосновании разработки безжелезного импульсного бетатрона, создании им первого в мире такого бетатрона и запуске его в работу. <…>.

Правда, следует отметить, что, будучи соавтором нового научно-технического предложения, А.И. Павловский активно подключал конструкторские подразделения к оперативному оформлению ЧТД на образцы новой продукции и затем – производственные подведомственные ему службы к быстрому изготовлению соответствующих опытных образцов и устройств. При их испытании и получении результатов экспериментов А. И. Павловский вникал в их данные, в анализ и вытекающие из них выводы, являясь, таким образом, как бы идеологом данной разработки с правом передавать только им всю новую информацию руководству ВНИИЭФ, а потому и вписывать далее себя первым в авторском коллективе при оформлении и представлении научной документации. Хотя, как известно, для соавторства нужен творческий вклад, а не исполнение административных обязанностей и организация успешной работы подчиненных ему структур. Например, директор «объекта» Б.Г. Музруков был активным участником многих проектов конструкторского и исследовательского и технологического вида, но ни разу не стал соавтором их разработок. Известно также, что в 1958 г. члену-корреспонденту АН СССР К.И. Щелкину – тогда научному руководителю и главному конструктору НИИ-1011 (современный ВНИИТФ) – дали на визирование список лиц, представляемых на присуждение Ленинской премии. Увидев в списке фамилию Министра Минсредмаша Славского, Щелкин спросил, почему он представлен к награде. Ему ответили: «Он как руководитель знает этот вопрос и много им занимался». Щелкин вычеркнул фамилию Министра, приписав: «Премия присуждается за творческий вклад в работу, а знание вопроса – обязанность начальства».

По заданию Ю.Б. Харитона был разработан в ХФТИ ускоритель ЛУЭ-5 импульсного (0,2 мкс) пучка ускоренных до 5 МэВ электронов с током 10 А, введенный в эксплуатацию в КБ-11 в 1956 г. Первая публикация о ЛУЭ-5 появилась в 1961 г. в журнале «Атомная энергия» от имени 5 авторов. Но директора ХФТИ и одновременно научного руководителя данного проекта академика АН УССР Синельникова К.Д. в соавторах нет. Вот что значит научная принципиальность настоящего ученого!

В своей книге «Жизнь моя …» (Х., ХФТИ, 2006) член-кор. УН АН Толок В.Т. – руководитель создания линейного высокочастотного ускорителя электронов для импульсной рентгенографии в КБ-11  – пишет, что «… президент УАН    Б.Е. Патон снимал после кончины в 1966 г. Синельникова последовательно с должности директора ХФТИ академика В.Е. Иванова и затем доктора наук В.Ф. Зеленского  именно за навязывание своего необоснованного соавторства административно подчиненным им сотрудникам в десятках научных работ, монографий и т.д. Эти директора организовывали работу в ХФТИ так, что на каждого из них трудился потенциал всего института, «сливались» все его успехи. Особенно такое явление характерно для отраслевых НИИ со всесильной секретностью, избавляющей от обсуждения и критики. Сколько сложилось фальшивых авторитетов с высокими учеными степенями и званиями!..».

<…>.

Возвращаясь к ГД, следует отметить, что он был основным инициатором и составителем очень содержательной и изданной книги «Интенсивные электронные пучки», М., Энергоатомиздат, 1984 (в соавт. с Абрамяном Е.А., Альтеркопом Б.А.). В моей памяти и памяти всех коллег по работе во ВНИИЭФ Георгий Даниилович остался как Человек с большой буквы. Прошло около 17 лет, как не стало Жоры, но боль о нем во мне не затихает до сих пор. Вспоминают его и многие сотрудники ИВТ РАН (Москва).

У ГД остались дочь 1960 г. рождения и внучка, которые живут в Москве.\

Список литературы

1. Антропов Г.П. «История одного сувенира», Новый город №, 2003, № 33.
2. Герасимов А.И. «Из прожитого и сотворенного», Саров, ИПК «ФГУП РФЯЦ-ВНИИЭФ», 2013 г.
3. Герасимов А.И. «Криминальный инжектор для бетатрона», АТОМ, 2009, № 43.
4. Герасимов А.И., Гордеев В.С. «Импульсные линейные ускорители электронов», АТОМ, 2006, № 30.
5. Ранюк Ю.М. «Лаборатория № 1. Ядерная физика в Украiнi», АКТА, 2006, видання друге.
6. Щербаков В.А. «Лаборатория №1 и атомный проект СССР», Саров ИПК ФГУП «РФЯЦ-ВНИИЭФ», 2005.

А.И. Герасимов, начальник лаборатории, кандидат физ.- мат.наук

Лауреат Ленинской премии (ныне пенсионер).

 08.03.2016 г.

Примечание

       Данное воспоминание составлено в начале 2016 г. к 85-летию со дня рождения Георгия Данииловича Кулешова 06.10.2016 и передано в редакцию журнала АТОМ для опубликования в таком виде или в переработанном по указанию редколлегии. Однако редакция АТОМа отнеслась к возможности публикации этого «взрывного» материала негативно и передала его для оценки научному рецензенту. Он посчитал, что для опубликования данного воспоминания еще не настало время с учетом вытекания из него отрицательных выводов для прошлого ВНИИЭФ. Редакция газеты «Саров» тоже сочла невозможным представить материал на ее страницах даже в сокращенном варианте.