Легенда Средмаша (к 125 – летию со дня рождения Е.П.Славского)

7 ноября (26 октября по старому стилю) 2023 года исполняется 125 лет со дня рождения Ефима Павловича Славского – человека-легенды, неординарной личности, министра Среднего машиностроения СССР (МСМ  СССР – так в Советское время называлось ведомство, реализующее атомный проект).

Е.П. Славский возглавлял атомную отрасль с 1957 по 1986 год, а до этого четыре года работал первым заместителем министра. Ефим Павлович был абсолютно засекреченным человеком, его имя никогда не упоминалось в советской печати. Под его руководством и при его непосредственном участии в короткие сроки была создана уникальная отрасль самой передовой научно-технической мысли, развивались атомная наука и техника, возводились новые современные «атомграды».

Е.П. Славский

Родился Ефим Павлович Славский в казачьем селе Макеевка, области Войска Донского (в настоящее время – Донецкая область),  в большой семье крестьян-украинцев. Маму звали Евдокия Петровна. Папа – отставной царский солдат Файвель Славский, подарил (как потом оказалось) мальчику богатырскую силу, богатырское здоровье и отчество «Павлович». Но больше ничего сделать для него не успел, поскольку умер, когда сыну было всего 5 лет.

В тот же 1898 год (в связи с открытием неподалеку от села богатых залежей антрацитных, коксовых и курных углей) в Макеевке положили начало металлургическому заводу, принадлежавшего Генеральному обществу чугуноплавильных, железоделательных и сталеплавильных заводов России. Завод был назван по имени села Макеевским.

К 10 годам Ефим окончил 3 класса церковно-приходской школы, и после этого будущему «атомному министру» пришлось в интересах семьи покинуть учебу и далее (до 30-летия) познавать жизнь через труд и боевые сраженья.

В 10 лет Ефим начал свою трудовую деятельность батраком-подпаском (пас скот помещиков и богатых хуторян). В 14 лет – рабочий старотруболитейного  Макеевского завода, где готовил соломенные веревки для труболитейного производства. С началом Первой Мировой войны в 16 лет – котельщик шахты «Капитальная». В 18 лет Ефим пришел на новотрубный Макеевский завод и до 1919 года работал там обрубщиком на заготовке корпусов артиллерийских снарядов.

В 1917 году в стране произошла революция, а затем началась гражданская война. В 1919 году Ефим Славский ушел на Гражданскую войну. Сначала (в 1919-1920 годы) был красноармейцем 9-го Заднепровского Украинского Советского полка, воевавшего на Крымском фронте.  С 1920 года Ефим Славский в составе Первой Конной армии, с которой в 1921 году ходил под Варшаву, был ранен в обе ноги, но вернулся в строй. Из-за огромной физической силы и безоглядной храбрости в армии был в большом авторитете. О нем с неизменным уважением отзывались легендарные командармы Буденный, Дыбенко и Фрунзе. Член РКП(б) с апреля 1918 года. В составе Первой Конной армии служил до 1928 года и службу в ней закончил в должности комиссара 56 Кавказского кавалерийского полка Отдельной Кавказской бригады в г.Тбилиси.

Среди бойцов Первой конной армии Буденного. Е.П.Славский — первый слева в нижнем ряду

Как вспоминал академик А.Д. Сахаров: «В прошлом Славский – один из командиров Первой Конной; при мне он любил вспоминать эпизоды из этого периода своей жизни. Под стать характеру Славского его внешность – высокая мощная фигура, сильные руки и широкие покатые плечи, крупные черты бронзово-красного лица, громкий, уверенный голос».

В 1928 году Ефим Славский делает немыслимый жизненный переворот. На четвертом десятке лет от роду боевой командир, не имевший даже среднего образования, по призыву партии отправляется учиться инженерному делу. Это был новый, необычный контингент студентов – так называемые «парттысячники», которых партия передвинула с практической работы на изучение науки и техники.

Полгода Славский с остервенением штудировал учебники за среднюю школу, а потом в 1929 году стал студентом Московского института цветных металлов и в 1933 году окончил его. Получил диплом о высшем образовании и с дипломом технолога по тяжелым металлам поехал (по распределению) на завод «Электроцинк» в город Орджоникидзе.

«Электроцинковый завод – сложнейший комбинат: свинец, цинк, золото, серебро! Словом, хорошая школа! Вот почему впоследствии, руководя МСМ, как давнишний специалист, я организовал в отрасли добычу золота. И добывал по пятьдесят тонн в год», – вспоминал Ефим Павлович.

На заводе «Электроцинк» в Орджоникидзе Ефим Павлович прошел путь от инженера до директора.

Карьера, правда, чуть не пошла под откос в 1936 году, когда из-за дружбы с «махровым троцкистом инженером Мамсуровым» Е.П. Славский был исключён из партии и чуть не угодил под маховик репрессий. Но повезло – за него вступился коллектив. Надо отметить, что подчиненные его любили всегда, несмотря на жесткий авторитарный стиль руководства. Решением общего партсобрания завода исключение из партии было признано «перегибом» и заменено на строгий выговор.

В 1939 году Славский был назначен (вместо предыдущего, репрессированного директора) руководителем Днепровского алюминиевого завода в Запорожье. Ефима Павловича практически кинули на «амбразуру». Ведь он был специалистом по тяжелым металлам (меди, свинцу, цинку), и благородным металлам (золоту и серебру). По алюминию в свое время только прослушал лекции. Инженерного опыта по работе с алюминием не имел. А завод-то в Запорожье был знаковый! Под него в свое время построили Днепровскую ГЭС, потому что завод требовал больших энергозатрат (на получение одной тонны алюминия необходимо было 20 тысяч киловатт-часов).

Ефим Павлович возглавил гигант, да так развернулся, что за неделю до начала Великой Отечественной войны перспективного руководителя утвердили заместителем наркома цветной металлургии.

Летом 1941-го он вернулся из Москвы в Запорожье, чтобы сдать Днепровский алюминиевый завод новому директору. Но сдавать завод не пришлось – 18 августа 1941 года прозвучало распоряжение диспетчера «Днепроэнерго»: «Остановить моторы-генераторы!».

Полтора месяца под артиллерийским огнем нацистов Ефим Славский эвакуировал свой завод из Запорожья на Урал в город Каменск-Уральский. «Мы – на одной стороне Днепра, немцы – на другой. Причем завод они не бомбили, он им был нужен как самый большой в Европе», – вспоминал Ефим Славский. 45 дней защитники города сдерживали натиск фашистов, пока из Запорожья на восток уходили под бомбежками многочисленные железнодорожные составы с бесценным грузом. С алюминиевого завода было эвакуировано на Урал около 1000 вагонов с оборудованием, алюминием и кремнием.

За успешное выполнение задания Правительства по эвакуации Днепровского завода (который на Урале в городе Каменск-Уральский позднее стал называться Уральским алюминиевым заводом) Ефим Славский получил свой первый орден Ленина (1942 год). Но Славский не собирался отсиживаться в тылу. Стремясь попасть на фронт, он отправился в Москву, в ЦК, к заместителю председателя Совета Министров СССР Ивану Архипову.

«Тогда все наркомы уже были эвакуированы в Куйбышев, а наш, цветной металлургии, в Свердловск», – вспоминал Ефим Павлович.  Архипов позвонил Петру Ломако в Свердловск, и тот категорически потребовал: «Немедленно направь Славского ко мне заместителем, так как он утвержден в ЦК моим замом по алюминиевой и электродной промышленности».

И Славский улетел на Урал.

На Урале Славский получает новое задание – запустить на базе эвакуированного в город Каменск-Уральский Днепровского завода мощное алюминиевое предприятие. Дело в том, что уже в 1941 году СССР оказался в отчаянном положении – мы практически остались без алюминиевой промышленности. Все имеющиеся предприятия (Днепровский, Волховский и Тихвинский алюминиевые заводы) были оккупированы. Остался только сравнительно небольшой Уральский алюминиевый завод, построенный перед войной в городе Каменск-Уральский, да неподалеку строился Богословский алюминиевый завод в Краснотуринске.

Оборудование с Днепровского алюминиевого завода из Запорожья в Каменск-Уральский сам же Славский и перевез. Но теперь из этого оборудования надо было создать на Урале мега завод! Причем сделать так, чтобы он уже сегодня выпускал продукцию. Для понимания степени важности этой задачи достаточно знать только один факт – все годы войны нарком цветной металлургии СССР Пётр Фадеевич Ломако практически безвылазно находился со своим заместителем Е.П.Славским на Уральском алюминиевом. Ломако, если кто не помнит, включен в книгу рекордов Гиннеса. Он стал министром алюминиевой и электродной промышленности в 36 лет (в 1940 году) при Сталине. А отдал отрасль преемнику в 1986-м, при Горбачеве. То есть, руководил отраслью почти 47 лет.

Уральский алюминиевый завод. Работа у электролизной ванны

Кстати, о молодых директорах и министрах. Любопытный факт: во время войны директорами крупнейших уральских заводов были сравнительно молодые люди. Этим легендарным (безо всякого преувеличения – легендарным!) людям было в районе 35-40 лет. 45-летний Славский был едва ли не самым старшим среди них.

Е.П. Славский во время войны

Объясняется это просто – 50-летние чисто физически не могли выдержать заданный режим работы. Попробуйте просто в течение четырех лет спать по три-четыре часа. Да, директора оборонных заводов были полубоги, они могли делать все, что считали нужным, у них были широчайшие полномочия, включая прямой выход на товарища Сталина в любое время дня и ночи. Но у них была и невообразимая ответственность. Ведь на тебе не только завод, на тебе весь город, выстроенный вокруг завода, где завод – душа и смысл города. Где всё от детских саночек до гроба на похороны людям делают на заводе. Все эти люди, от стариков до младенцев, на тебе. И спрос с тебя по высочайшей, невообразимой сегодня мерке.

Алюминий немедленно требовался для авиации! Сложилось так, что стоявший во главе Уральского алюминиевого завода (УАЗ) молодой директор Богданчиков В.П. внезапно умер в машине от разрыва сердца. И тогда заму министра Е.П. Славскому поручили достраивать, а потом руководить УАЗом.

До конца войны Е.П. Славский проработал директором УАЗа. Приведем несколько примеров его заботы о рабочих завода и об ускорении производственного процесса (почерпнуты из опубликованных воспоминаний ветеранов завода). Ефим Павлович понимал, что рабочих надо хорошо кормить (на электролизе они соприкасались с высокой температурой в несколько тысяч градусов), а хлеб выделяли строго по нормам. И Славский добился, чтобы его работникам давали безнормативный хлеб. В целях дополнительного улучшения питания рабочих он организовал при заводе подсобное хозяйство. В 1942 году в городе Каменске-Уральском Славский при Уральском алюминиевом заводе (УАЗ) открыл техникум. В самый разгар Сталинградской битвы, в январе 43-го, когда еще не были понятны итоги схватки с нацизмом, и страна, в прямом смысле слова, рвала все жилы (тогда люди по три-пять лет работали практически без отпусков), в городе открыл детскую музыкальную школу! В 1944 году начал строить и построил Дворец культуры УАЗа.  ДК УАЗа до сих пор самое фундаментальное здание в городе, хотя сегодня в Каменске-Уральском под 170 тысяч жителей, и город по этому показателю стоит на 3 месте в Свердловской области.

Каменск-Уральский. Дворец культуры Уральского алюминиевого завода

Параллельно Ефиму Павловичу удалось вместе с геологами в 30 километрах от завода обнаружить приличное месторождение алюминиевой руды (бокситов), и он начал его разрабатывать. Сначала возил руду на завод конной тягой на повозках (построил конюшню на 150 лошадей). Но потом через А.Микояна добился выделения 20 «студебекеров». Получил их из Владивостока в разобранном виде, собрал и стал возить руду на «американцах»! В результате поднял производство алюминия – «крылатого металла» – с начальных 20 тысяч тонн в год до 75, за что в период ВОВ с обоснованием «За успешное выполнение заданий Правительства» был отмечен двумя орденами Ленина (1944 и 1945 годы).

Одним Уральским алюминиевым заводом и городом Каменск-Уральский Е.П. Славский вписал бы свое имя в историю страны! Однако его жизненный путь тогда дошел еще только до середины.  И к этому этапу, совпавшему с окончанием ВОВ, Ефим Павлович с полным основанием был причислен к стальной когорте Сталинских директоров.

Конечно, стальные сталинские директора были представителями власти той эпохи – авторитарные, не останавливающиеся перед жесткими и нелегкими для людей решениями, но и к себе они были высоко требовательными, умеющими подчинять все интересам страны, как они их понимали. Вместе с тем, нужно сказать, что уникальность стальной когорты Сталинских директоров была не только в том, что они проявили себя, выражаясь современным языком, как лучшие антикризисные топ-менеджеры страны. У них у всех были твердые характеры с многоплановыми чертами (иногда даже со взаимоисключающими).

После Победы (в 1945 году) Наркоматы вернулись на свои места. Вернулся в столицу со своим Наркоматом и Ефим Павлович Славский.  Вернулся заместителем по алюминиево-магниевой промышленности к министру цветной металлургии СССР Петру Ломако. Но долго в цветной металлургии поработать Славскому не пришлось. Его ждал очередной и очень крутой поворот.

Дело было в том, что в августе 1945 года США показали всему миру свое новое оружие невиданной силы, проведя атомную бомбардировку Японии.  Чтобы остановить потенциального агрессора, перед страной встала задача создания собственной отечественной атомной бомбы.  Вот почему 20 августа 1945 года при Совете народных комиссаров появилось новое управление, которое называлось «Первое Главное Управление (ПГУ)». Без лишних подробностей.

Для решения поставленной задачи этому управлению срочно передавалось без ограничений все необходимое: деньги, люди, заводы.  На создание ядерного щита Родины были брошены все силы страны. Действительно, это было необходимо.  Ведь уже осенью 1945 года в Америке появились первые планы ударов и по нашей стране. США предполагали бросить атомные бомбы на 20 городов Советского Союза…

В апреле 1946 года Сталин подписал постановление о переводе Славского из министерства цветной металлургии в ПГУ к возглавлявшему его Борису Львовичу Ванникову.  Так Е.П. Славский оказался в атомном проекте, на переднем фронте науки и сражении за сохранение СССР, в команде Курчатова И.В.

Здесь нужно напомнить предысторию этого назначения. С «Бородой» (как величали Игоря Васильевича Курчатова за черную окладистую бороду) Ефиму Славскому довелось познакомиться еще во время войны, в 1943 году. При выплавке алюминия и магния использовались графитовые электроды. А Курчатову потребовался сверхчистый графит для создаваемого в Лаборатории № 2 первого опытного реактора Ф-1. Делать его поручили специалистам цветной металлургии из анодной массы. Задачу возложили на единственный тогда в Москве электродный завод.

Но анодная масса, как вспоминал потом Ефим Славский, это отходы производства, полученные при выпуске кокса для металлургии – так называемый пек — загрязненный графит. В процессе электролиза алюминия сверхчистота угольных блоков – графитовых электродов – не требуется. А вот физикам-атомщикам нужно было очистить анодную массу от вещества, поглощающего нейтроны и мешающего цепной реакции! Поэтому  к металлургам пришел  официальный запрос на бумаге на сверхчистый графит с указанием того, что он должен быть очищен от разных примесей до миллионной доли процента. Это стало настолько неожиданным для специалистов, что поначалу они сочли, что машинистка случайно набила лишние нули после запятой…

На Е.П.Славского (как заместителя министра цветной металлургии СССР) была возложена персональная ответственность за производство сверхчистого графита. В короткие сроки был построен специальный цех, началась отработка новой технологии – технологии получения сверхчистого графита. Далось это не сразу.  Ценой больших усилий Славскому с его специалистами в октябре 1945 года все-таки удалось получить почти невозможное качество чистоты графита!

Курчатов по достоинству оценил работу Славского, и именно он рекомендовал руководству страны фамилию Славского для подключения к работам по атомному проекту.

К концу 1946 года опытный ядерный реактор Ф-1 в Москве (в лаборатории №2) был построен. И на нем 25 декабря 1946 года была осуществлена первая в Европе управляемая цепная ядерная реакция!

Успешный запуск Ф-1 позволил приступить к строительству на Урале мощного объекта по наработке плутония. Начальное название этого объекта в 1946 году было «База-10». С мая 1947 года она стала заводом № 817; с 12 ноября 1947 года – Комбинатом № 817; с октября 1988 года и по настоящее время – Производственным Объединением (ПО) «Маяк» в городе Озерске Челябинской области.

10 июля 1947 года Берия назначил 49-летнего Е. П.  Славского директором «Базы-10» (завода № 817). Славский снова ехал на Урал, где в глухой тайге на пустом месте начал строится первый промышленный уран-графитовый реактор «А» («Аннушка», как его ласково прозвали потом) для получения оружейного плутония.

Ефим Павлович вспоминал, что при выборе места, где можно  грамотно «посадить» реактор, они изучали воздушные потоки и местность (потому что предполагали, что радиация будет выходить в атмосферу). Строительство вело ведомство Л.П. Берии. Тысячи заключённых долбили грунт ломами и кайлами, котлованы рыли лопатами, грунт из котлованов вывозили на тачках, а потом на конных телегах везли подальше от строительных площадок, в лес. Конный парк объекта насчитывал 3000 лошадей. Первые экскаваторы появились только в 1948 году. Жили неприхотливо: город начинался с бараков, мало отличавшихся от тех, в которых жили заключённые, разве что без колючей проволоки, без собак и охранников на вышках. А Сталин всё торопил.

В августе 1947 года завершилось бетонирование котлована для промышленного реактора. Работал Ефим Павлович на объекте героически. Энергии, работоспособности, мужества ему было не занимать. По воспоминаниям коллег, он всегда был в чистой рубашке с галстуком, хорошо выбрит, несмотря на то, что работал по 16 часов в день, а часто и ночевал на объекте. Полным ходом шли монтажные работы на реакторе «А», строились объекты: «Б» – радиохимический завод, «В» – химико-металлургический завод, водоснабжение, электростанция, город… Все нужно было возвести в срок. Реактор «А» строили в основном заключенные и военные (гражданских там было минимум, поскольку все гражданские работали на строительстве объектов «Б» и «В»).

На Ефима Павловича обрушилась масса малознакомых и вовсе незнакомых проблем. Объем работ был громадный. Действительно, на строительстве объекта работала 41 тысяча строителей и монтажников. Однако Славский, понимал, что чтобы уложиться в назначенный Сталиным срок ввода реактора, такого числа строителей недостаточно. Он попросил прислать еще 15–18 тысяч рабочих и инженеров. В связи с этим поток машин и механизмов, идущих на комбинат, еще более возрос. Поскольку Славскому не удалось наладить взаимодействие с руководством строительной организации (с генерал-майором М.М.Царевским), проблемы с выгрузкой и хранением оборудования и материалов усугублялись.  Темпы работ на комбинате стали катастрофически отставать от графика. Из-за несвоевременных поставок электрического и другого оборудования сроки строительных работ были сорваны. Это для Л.П. Берия послужило формальным поводом для снятия Славского с поста директора «Базы-10» (завода № 817).  Действительно, 20 октября 1947 года Л.П. Берия снял Е.П. Славского с должности директора и перевел его на должность двумя ступенями ниже – в заместители начальника реактора «А». Позднее стало известно, что Славский сильно обиделся. Однако, на Берию и Курчатова обижаться было опасно. Поэтому свою обиду он перенес на  будущего нового директора, но очень долго (до поры до времени) скрывал свое отношение.

12 ноября 1947 года завод № 817 был переименован в комбинат № 817. Его директором был назначен переведенный с завода «Уралмаш» генерал-майор Музруков Борис Глебович (из выше обозначенной стальной когорты Сталинских директоров), который прибыл на объект 29 ноября 1947 года.

Приняв дела, Б.Г. Музруков быстро ознакомился с обстановкой, с коллективом. Он оценил качества инженера Славского, его активность, самоотверженность, деловитость и, посоветовавшись с Б.Л. Ванниковым и И.В. Курчатовым, обратился к Л.П. Берии с просьбой оставить Ефима Славского в составе руководства комбината на должности главного инженера Комбината № 817.  Берия дал на это согласие и Приказом №158 по ПГУ СМ СССР Е.П. Славский с 17.12.1947 года был назначен главным инженером комбината.

К концу мая 1948 года реактор был построен. Ветеран «Маяка» И.В.Готлиб (проработавший на комбинате пятьдесят один год) в своих воспоминаниях дал интересные характеристики Музрукову и Славскому: «По роду своей работы я постоянно общался со Славским и Музруковым и могу сказать, что эти инженеры, директора старой школы умели работать как проклятые и приучали к этому окружающих. Е.П. Славский и Б.Г. Музруков оба работали, не жалея сил, но по характеру были очень разные. Славский – вспыльчивый, мог отругать нецензурно. Музруков – очень воспитанный, требовательный, терпеливый.  Сказал – значит, человек должен выполнить его задание.  Если же терпение у него вдруг кончалось, он звал Славского и говорил: «Слушай, приходи, мне тут кой-кого надо отчитать по первое число», и Славский делал это виртуозно».

7 июня 1948 года состоялся физический пуск, а уже 19 июня промышленный пуск «Аннушки». Ветераны ПО «Маяк» вспоминали, каким триумфом стал для всех промышленный пуск реактора «А»!  Дата 19 июня 1948 года в дальнейшем стала считаться днем рождения нынешнего ПО «Маяк».

Комбинат «Маяк»

Ефим Павлович вспоминал, что перед пуском, при наладке реактора, они с Игорем Курчатовым спали по несколько часов в сутки, меняясь на площадке реактора по очереди.

И.В. Курчатов  и Е.П. Славский

Но, как и всегда в новом деле, удачи чередовались со срывами: через месяц случилась первая авария – заклинило урановые стержни. Все, включая Курчатова, отдавали свои силы для ликвидации аварии. Отдавали, не считаясь с опасностью. Славский схватил огромную дозу облучения, правда, никто не знал какую: спускаясь в реактор, он не взял с собой счётчик Гейгера, потому что, болтаясь на шее, он мешал бы ему махать киркой. Очень сильно упали лейкоциты. Однако, довольно быстро (о чудо!), без последствий всё восстановилось.

Аварию ликвидировали, реактор снова заработал и стал давать оружейный плутоний.

Свое 50-летие Ефим Славский отметил, как говорил, на своей базе 10 – «десятке». После того, как была изготовлена и успешно испытана на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года первая советская атомная бомба РДС-1, Ефим Павлович Славский среди других руководителей атомного проекта (включая  и директора комбината № 817) был удостоен 29 октября 1949 года своей первой Звезды Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». Также за успешное выполнение специального задания Правительства 29 октября 1949 года ему было присвоено звание Лауреата Сталинской премии I степени.

В 1949 году Е.П. Славский был переведен  в Москву и там с 1949 по 1953 годы работал заместителем, затем первым заместителем начальника ПГУ при СМ СССР. В этот период за успешное выполнение специального задания Правительства 8 декабря 1949 года он был отмечен вторым званием Лауреата Сталинской премии I степени.

После успешного испытания в 1953 году первой советской термоядерной бомбы РДС-6с Е.П.Славский среди других руководителей атомного проекта был удостоен второй золотой медали «Серп и Молот» (4 января 1954 года).

26 июня 1953 году ПГУ было преобразовано в Министерство Среднего Машиностроения (МСМ) СССР под руководством министра Вячеслава Александровича Малышева. Первым заместителем министра стал Борис Львович Ванников. Ефим Павлович Славский с 1953 по 1955 годы работал в должности заместителя Министра МСМ СССР.  А начальником важного 4 главного управления МСМ (в ведении которого находились предприятия страны, занятые получением плутония и обогащенного урана) c 1953 по 1955 годы руководил  Б.Г.Музруков.

С 25 февраля 1955 года на пост министра МСМ СССР был назначен Авраамий Павлович Завенягин.  В период с 1955 по 1957 годы Е.П.Славский работал в должности первого заместителя Министра МСМ СССР и одновременно, с 1956 года, начальником Главного управления по использованию атомной энергии – председателем коллегии. За успешное выполнение специального задания Правительства (испытание 22 ноября 1955 года двухступенчатого заряда РДС-37) был 11 сентября 1956 года награжден пятым орденом Ленина.

Отвлекаясь, заметим, что в тот же период (к 1955 году) Музруков Б.Г.  функционально и психологически  восстановился после чрезвычайно напряженных лет работы на Уралмаше и комбинате «Маяк». И при этом внутренне он понял, что обязанности чиновника (пусть даже и самого высокого ранга) ему не по душе – там надо было уметь подстраиваться под начальство и заискивать перед ним. А Музруков Б.Г. этого не терпел.  Поэтому он принял поступившее в МСМ СССР предложение Ю.Б.Харитона о направлении Музрукова Б.Г.  руководителем КБ-11, и с 4 июня 1955 года приступил к работе в качестве директора п/я 975 (КБ-11).

Однако вернемся к нашему повествованию.

С апреля по июль 1957 года возглавлял МСМ СССР Михаил Георгиевич Первухин, но уже 27 июля 1957 года на посту министра МСМ СССР был утвержден Е.П.Славский.

Нет смысла подробно рассказывать про деятельность Ефима Павловича Славского на поприще министра. Здесь нужна книга, а то и не одна. Достаточно сказать, что он возглавлял МСМ СССР – а именно так, как известно, официально назывался наш Атомный проект – почти тридцать лет, с 1957 по 1986 годы.

Будучи министром знаменитого МСМ СССР, Ефим Павлович Славский вложил в дело становления новой отрасли много сил и умения. Он внимательно следил за работами не только на производстве, но и в научных коллективах. При его непосредственном участии создавался ядерный щит страны, вводились в строй атомные электростанции и установки различного назначения. В кратчайшие сроки была развита сырьевая подотрасль атомной промышленности, построены крупнейшие, основанные на новейших достижениях науки и техники, горнодобывающие и перерабатывающие комбинаты. Разрабатывались и внедрялись уникальные технологии по добыче урана, золота, производству минеральных удобрений, применению изотопов в медицине, сельском хозяйстве, в других отраслях народного хозяйства.

Обо всем этом интересно прочитать в томах воспоминаний ветеранов атомного проекта. И надо сказать, что из прочтения этих томов воспоминаний об Ефиме Павловиче в целом складывается впечатление, что характер у Ефима Славского был неоднозначный, то есть непростой. Как, наверное, и у всех стальных сталинских директоров.

Так, большинство ветеранов отрасли в своих воспоминаниях отмечают, что руководитель Е.П. Славский был человеком доступным, открытым. Любил сдабривать свою речь «острыми» словечками и анекдотами, рассказанными к месту. Знал массу песен, в том числе и украинских. Мог весело часами вести застолье. Любил охоту. Интересно, что в семье жила охотничья собака — спаниель Юнона. Изначально у Ефима Павловича к Юноне были ровные отношения. Но Юноне строжайше запрещалось входить в покои Славского. И вот однажды Ефим Павлович потерял пропуск в Кремль. А выяснилось это как раз в тот момент, когда надо было выезжать. Вся семья тут же была поставлена «на уши». Искали, но безрезультатно – пропуска нигде не было. И тут собака каким-то своим чутьем поняла, что нужно делать, и принесла пропуск в зубах. С тех пор все запреты на передвижение собаки по дому были сняты, и Юнона стала для Славского любимым и почитаемым домашним животным.

Несколько ветеранов вспоминали, как Славский однажды возвращался с объекта «Б» на единственной проездной легковой машине, но с проверкой на КПП-1. Дежурный старший дозиметрист замерил ее. Машина была чистая, ее хорошо помыли на объекте. Он открыл дверку машины, замерил резиновые сапоги Славского и попросил его пройти к обмывочному пункту и помыть их. Ефим Павлович молча посмотрел на него, снял один сапог, затем второй, выбросил их на обочину и сказал шоферу: «Поехали». По лестнице в заводоуправлении он маршировал в одних носках. Правила техники безопасности и дозиметрического контроля соблюдали все.  В том числе и Е.П.Славский.

В некоторых воспоминаниях авторы касались мазками сложных черт характера министра.

Например, академик  А.Д.Сахаров вспоминал, что Славский «…человек, несомненно, больших способностей и работоспособности, решительный и смелый, достаточно вдумчивый, умный и стремящийся составить себе четкое мнение по любому предмету, в то же время упрямый, часто нетерпимый к чужому мнению; человек, который может быть и мягким, вежливым, и весьма грубым, сомневающимся, искренне увлеченный тем делом, во главе которого он поставлен, – и военными его аспектами, и разнообразными мирными применениями, глубоко любящий технику, машины, строительство и без сентиментальности относящийся к таким мелочам, как радиационные болезни персонала атомных предприятий и рудников, и уж тем более к безымянным и неизвестным жертвам… ».

А вот Борис Васильевич Брохович (директор комбината № 817 в период с 1971 по 1989 годы, почетный гражданин Озёрска, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии, награжденный орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и другими правительственными наградами) в 90-х годах в своих воспоминаниях писал так: «Славский был человеком «горячим» –  мог вспылить, устроить разнос провинившемуся, отругать нецензурно, затаить на долгое время обиду». Причем, Б.В.Брохович познал характер Славского на личном жизненном опыте. Так, при трудоустройстве на «Базу-10» Борис Васильевич попросил Славского не назначать его на должность начальника отдела оборудования УКСа (мотивируя это тем, что он хочет заниматься наукой и поступить в аспирантуру). Однако, Ефим Павлович, не принимая никаких доводов, начал кричать: «Работать все равно будешь там, где я сказал. Под конвоем водить будем!» И пришлось Б.В.Броховичу (будущему директору ПО «Маяк») начинать свою карьеру на «Базе-10» с должности начальника отдела оборудования УКСа.

Интересные слова, характеризующие Е.П. Славского как министра, привел в своих воспоминаниях Виталий Петрович Насонов, ветеран отрасли, бывший секретарь парткома Минсредмаша СССР: «Е. П. Славский не употреблял модного ныне слова «системный подход». Но в его рассказах о городах-рудниках, городах-заводах отрасли, в переплетении решений чисто технических и кадровых с высокими социальными требованиями к обеспечению жизни людей, вовлеченных в особую отрасль, было видно воочию существование системы – сложной, гибкой, взаимовлияющей в своих структурах… Удивительно точно он охватывал сложную панораму событий и объектов, размещенных в огромном пространстве страны и в их тогдашнем облике, и в перспективе».

Забегая вперед, скажем, что Ефим Павлович действительно в интересах развития производственных и производительных сил МСМ СССР построил в РСФСР, Узбекистане, Таджикистане, Казахстане, Украине, Эстонии, Киргизии  много поселений и современных  городов для обслуживания научных центров, горнодобывающих и перерабатывающих объектов отрасли и атомных станций: Озерск (1945), Северск (1946),  Железногорск (1954), Лесной (1954), Лермонтов (1955), Билибино (1955), Зеленогорск (1956), Обнинск (1956), Силламяэ (1957), Желтые воды (1957), Заречный–Пензенский (1958), Заречный–Свердловский (1958), Учкудук (1958), Сосновый Бор (1958),  Навои (1958), Усть-Каменогорск (1958),  Самарское при Усть-Каменогорске (1960), Чкаловск (1960), Шевченко (1964), Зыряновск при Усть-Каменогорске (1965), Заравшан (1965), Полярные Зори (1967), Курчатов (1968), Удомля (1974), Десногорск (1974), Балаково (1980) и многие другие.

Славский понимал: чтобы хорошо работать, люди должны комфортно жить. Поэтому оставлял после себя не просто города, а города будущего – с налаженным снабжением, прекрасными больницами, школами, детсадами, спортзалами и бассейнами, дворцами культуры и базами отдыха. В итоге, в пяти из построенных Ефимом Павловичем городах и поселениях  (Северск, Обнинск, Зеленогорск, Усть-Каменогорск, Самарское) ему было присвоено звание Почетного гражданина! Особенно он гордился размахом работ, любил и считал родными для себя такие города, как Озерск, Навои и Шевченко.

А вот что говорил в этом плане Павел Славский (внук Ефима Павловича Славского) в конце 90-х годов о своем деде: «…что касается отношения к людям, то все, кто его знал, отмечали заботу деда о подчиненных. Куда бы его ни назначали, он первым делом создавал нормальные условия не только для труда, но и для комфортной жизни. Я бывал в городах, связанных с именем деда, и везде вспоминают, что при нем открывались больницы, школы, совхозы. В бытность депутатом Верховного Совета СССР от Восточно-Казахстанской области, он в Средней Азии целые города в пустыне возводил. Был удостоен звания «Почетный гражданин города Усть-Каменогорска».  Здесь (в дополнение к словам внука Ефима Павловича Славского) надо сказать, что Усть-Каменогорск – это  город, куда во время войны из Орджоникидзе  был эвакуирован завод  «Электроцинк»,  где еще в 30-е годы  Е.П.Славский  начинал свою производственную карьеру руководителя. Усть-Каменогорск — это город, который после войны (так неожиданно сложилось) оказался в окружении урановых, бериллиевых рудников  и  рудников  по добыче других редкоземельных металлов, которые (вместе  с их  городскими поселениями) Е.П.Славский начал  активно развивать и обустраивать  с конца в 50-х годов (Зыряновск, Самарское и другие).

Однако вернемся к нашему повествованию и скажем, что есть такие  воспоминания ветеранов, из которых видно, что Ефима Павловича Славского нельзя отнести к идеальным руководителям. В 1958 году группа сотрудников НИИ-1011 (ныне ВНИИТФ) под руководством Кирилла Ивановича Щелкина (научного руководителя и главного конструктора НИИ-1011)  за творческий вклад в создание нового поколения изделий с резко улучшенными характеристиками была выдвинута на Ленинскую премию.  Но в список этой группы в министерстве дополнительно включили фамилию министра МСМ СССР Е.П. Славского. Оказавшись в МСМ СССР и узнав об этом, Щелкин К.И. (ссылаясь на то, что премия присуждается за творческий вклад в работу, а не за удачное распределение финансовых потоков) своей рукой вычеркнул Е.П.Славского из списка.  В результате в 1958 году Ленинскую премию Е.П. Славский не получил. Но независимую позицию Щелкина К.И.  он запомнил и на многие годы затаил на него обиду.  А когда в 1960 году отдавший себя без остатка атомной отрасли  («сгорел на работе») Щелкин К.И. подал после двух инфарктов заявление об уходе на пенсию, Е.П.Славский свою обиду ему припомнил. При рассмотрении на заседании Совета Министров СССР вопроса о назначении пенсии Щелкину К.И. он не стал предлагать присутствующим назначить трижды Герою Социалистического Труда, лауреату Ленинской и трех Сталинских премий, кавалеру многих орденов самого высокого статуса, члену-корреспонденту АН СССР персональную пенсию союзного значения (полностью соответствующей статусу его наград).  Он молча  проголосовал за предложенную А.И. Микояном для Щелкина К.И. пенсию союзного значения, но урезанную вдвое.

Сильная обидчивость Славского на тех, кому он втайне завидовал, сказалась, например, и на его взаимоотношении с Б.Г.Музруковым. Валентина Дмитриевна (последняя жена Бориса Глебовича) в своих воспоминаниях записала: «Никакой поддержки от Славского, когда он стал министром нашей отрасли, Музруков не получал, и даже больше – чувствовал несправедливую неприязнь. Борис Глебович, чуждый интриганству, страдал. Как-то он сказал мне даже: «Не знаю, почему так плохо ко мне относится Славский? Может быть, обиделся, когда я, заметив на приеме в Кремле, что он заискивает перед Хрущевым, сказал: «Зачем тебе это, Ефим?».

Надо сказать, Ефим Павлович Славский не упускал момента понравиться высшему руководству страны. Вот  пример.  Летом 1961 года состоялось очень важное по своим последствиям совещание в Кремле у Н.С.Хрущева. Руководство страны и Н.С.Хрущев решили убедиться в реальном функционировании ядерного щита и провести серию испытаний ракетного оружия с ядерными боеголовками. На совещание в Кремль были приглашены руководители Минсредмаша, руководители КБ-11 и НИИ 1011, а также главные конструктора-разработчики ядерных СБЧ. Среди них был и первый заместитель главного конструктора А.И. Белоносов. В завершение заседания Н.С.Хрущев пригласил присутствующих членов Политбюро и минсредмашевцев пройти в соседний зал, где был накрыт длинный  обеденный стол. Вот что  вспоминал А.И. Белоносов:

«Когда все расселись, Н.С.Хрущев встал и выступил с 10-15 минутной речью. В ней он  поблагодарил ученых за научно-технические достижения, за большую работу на благо Родины, как обычно, помянул недобрым словом империалистов… Затем Н.С.Хрущев предоставил слово Е.П.Славскому. В своей 10-минутной речи Е.П.Славский рассказал о работе  Минсредмаша, о становлении отрасли, о том, какую большую помощь и поддержку отрасли оказывает Н.С.Хрущев и что вообще, как  отрасль, Минсредмаш сформировался благодаря Н.C.Хрущеву.

Видно было, что слова Е.П.Славского доставляют Н.С.Хрущеву большое удовольствие».

Объективности ради нужно сказать,  что  многие  специалисты  в Министерстве (и это ниже по тексту найдет подтверждение в одном из воспоминаний его  последней жены —  Валентины Дмитриевны Музруковой) с глубоким уважением относились к Борису Глебовичу и  видели, что явно негативного отношения со стороны министра он не заслуживает. Некоторые аналитики истории атомного проекта на основе воспоминаний ветеранов сегодня выдвигают  разные гипотезы такого  отношения Е.П.Славского к Б.Г.Музрукову.

В основе одной из них лежал тот факт, что Музруков был и сам из числа стальных сталинских директоров. Например, в воспоминаниях В.Ф. Колесова (доктор физико-математических наук, начальник отдела ИЯРФ, Заслуженный деятель науки РФ) говорится: «Твердая рука Бориса Глебовича, его требовательность в отношении плановых позиций, его справедливость, по-видимому, в КБ-11 не всем нравилась. В начале 60-х годов группа ученых предприятия, недовольных директором, направила письмо в министерство.  Не знаю, о чем было то письмо, кто его инициировал, и кто подписывал… Услышал я о письме осенью 1964 года от В.А. Давиденко (доктор физико-математических наук, Герой Социалистического труда, отмеченный тремя орденами Ленина). Он очень раскаивался в том, что по легкомыслию присоединился к группе, подписавшей письмо, чувствовал себя крайне виноватым перед Борисом Глебовичем. С горечью говорил он о том же, как он выразился, «состряпанном» письме и позднее. «…Мне не известно, насколько важным было письмо по существу содержания. Но легко представляю, как болезненно могло оно отразиться на Борисе Глебовиче в условиях устойчивого недружественного отношения к нему тогдашнего министра Е.П.Славского».

В основе другой гипотезы лежал факт увлечения министра Е.П.Славского развитием горнодобывающих и перерабатывающих комбинатов и внедрением на них уникальных технологий по добыче урана и редкоземельных металлов, включая золото, что иногда отвлекало его от забот по созданию ядерного щита страны. Особенно это стало заметным в конце 50-х – начале 60-х годов, в момент замены бомбовых вариантов ядерных зарядов (для чего изначально и задумывалось КБ-11) на ракетные носители ядерных зарядов. Этот переход ставил перед коллективом КБ комплекс сложнейших задач в части исследования вопросов прочности и надежности зарядов в связи с многократным возрастанием перегрузок при выводе боеголовки на траекторию.  Для решения возникших оборонных задач необходимо было в КБ-11 значительно расширить производственную и экспериментальную базу, нарастить парк вычислительных машин, увеличить число специалистов и выполнить еще целый ряд мероприятий.

В июне 1961 года письмо с предложениями о развитии КБ-11 за подписью Б.Г.Музрукова, Ю.Б. Харитона и С.Г. Кочарянца было направлено в ЦК КПСС, а копия ушла в Министерство. К сожалению, ни Н.С. Хрущев, ни Е.П. Славский должным образом на него не отреагировали.

В октябре 1964 года на пост Генерального секретаря ЦК КПСС заступил Л.И. Брежнев. Благодаря активности руководства КБ-11 и поддержке ее со стороны Ю.Н.Христораднова (первого секретаря Горьковского Обкома КПСС) при посещении Л.И. Брежневым Горьковской области 14 января 1967 года в областном центре состоялась его встреча с делегацией объекта в составе Б.Г.Музрукова, Ю.Б. Харитона, Ю.C. Трутнева, Е.А.Негина, С.Г.Кочарянца и А.В.Кузнецова (первого секретаря Горкома КПСС).

Ю.Б. Харитон представил первому лицу государства не только информацию о трудностях, которые уже давно испытывало КБ-11 в решении важнейших оборонных задач (что привело к нарастанию отставания в этой части от США), но и план развития института, который обеспечил бы выход в 70-е годы на уровень паритета с американцами.

По итогам этой встречи в адрес министра Е.П.Славского из ЦК КПСС ушло письмо с указанием рассмотреть вопросы, волнующие руководство КБ-11 (которое с 1967 года стало называться ВНИИЭФ). И вот только после этого, 25 августа 1968, года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О задачах работы Министерства Среднего Машиностроения на 1968-1975 годы». В этом документе были определены основные направления работ по созданию и совершенствованию отечественного ядерного оружия, а также по развитию научно-исследовательских институтов отрасли. С одной стороны, начался новый этап жизни и работы ВНИИЭФ. А с другой стороны, по гипотезе некоторых аналитиков  атомного проекта,  отношения к Б.Г.Музрукову со стороны тогдашнего министра Е.П.Славского (которого ловко «объехали» в истории со встречей с Л.И. Брежневым)  ухудшились.

Возможно, было и так. Но надо признать, что из  того случая Ефим Павлович  сделал умный вывод.  После ухода Бориса Глебовича Музрукова по состоянию здоровья на  заслуженный отдых (с получением  полной персональной пенсии союзного значения), Е.П.Славский  сразу и навсегда стал  уважительно,  внимательно,  и по деловому  относится к  Рябеву Льву Дмитриевичу, возглавившему в 1974 году наше  предприятие, тогда уже  ВНИИЭФ.  Ефим Павлович в дальнейшем также относился  не только к Рябеву Л.Д., но и к другим последующим руководителям ВНИИЭФ. При таком  ответственном отношении Е.П.Славского  к руководству ВНИИЭФ у наших руководителей  больше уже  никогда не возникало необходимости «объезда» министра при выходе на руководство страны. Кстати говоря (несколько  забегая вперед от календарного  времени повествования),  сложившиеся уважительные  отношения  с Рябевым Л.Д. по доброму отозвались  тогда, когда Ефим  Павлович вышел на пенсию.

Дело  в том, что  он не воспользовался правом иметь государственную дачу. Он предпочитал ведомственный (принадлежавший Министерству среднего машиностроения — МСМ) дом отдыха «Опалиха».  Этот дом отдыха  находился в  деревне  Опалиха, где в XVII веке  в опале жил  Патриарх Никон. Комплекс зданий дома отдыха в стиле «сталинский классицизм» был отстроен  в 50-х годах на месте усадьбы «Опалиха-Алексеевское», созданной в  XVIII веке и перед революцией  принадлежавшей  князю Н. Б. Юсупову.  Комплекс был окружен парком в французском стиле с каскадом прудов и усадебной инфраструктурой, позволявшей обеспечивать дом отдыха продуктами питания «на месте». Территория дома отдыха  охранялась и в сезон отпусков (май-сентябрь) периода 50-х —  80-х годов здесь отдыхали  первые лица  МСМ.  Среди которых был министр Е.П. Славский, а также ряд видных ученых и заслуженных деятелей СССР: И.В. Курчатов, С.П. Королев, Г.С. Титов и другие. Голубые ели вдоль основного корпуса Дома отдыха были посажены лично Е.П. Славским.

Здание Дом отдыха «Опалиха», 1960 год

Выйдя  в 1986 году на пенсию, Е. П. Славский очень тосковал по коллегам. Отдушиной для него  стала Опалиха.  По согласованию с руководством МСМ  (министры Рябев Л.Д. в 1986-1989 гг., и Коновалов В.Ф. в 1989-1991гг.) за семьей Ефима Павловича в Доме отдыха были закреплены постоянные помещения.  И сюда к нему в последние годы жизни постоянно приезжали на встречи  соратники и  друзья,  с которыми Е. П. Славский  с упоением предавался воспоминаниям.

Вот что вспоминал про последние годы жизни Е.П.Славского  Левша Валентин Алексеевич (c 1953 года – заместитель министра МСМ, потом заместитель Председателя Государственного Комитета по использованию атомной энергии в мирных целях, лауреат Ленинской премии): «После выхода на пенсию он очень тосковал по работе.  Во время наших почти ежедневных встреч он рассказывал о  разных событиях,  произошедших за 45 лет  его служения атомной промышленности.  Он очень любил дом отдыха  «Опалиха» и летом все свободное время с семьей проводил там.  Его тянуло в «Опалиху», и хотя в то время дом отдыха был почти закрыт, этот вопрос был решен, и мы в октябре 1991 года провели месяц в «Опалихе». 26 октября был день рождения   Ефима Павловича, ему исполнилось 93 года и он называл свой день юбилеем. Говорил, как будет рад  встретиться с соратниками и друзьями».

И вновь перейдем к продолжению  нашего повествования. Здесь заметим, что  о главной  же причине негативного отношения к себе со стороны министра Е.П.Славского  Борис Глебович Музруков так и не узнал. А стала известна  эта причина лишь в девяностых годах из воспоминаний Б.В. Броховича, который  написал так: «Славский привык быть первым лицом и не мог быть ни вторым, ни третьим, и оглядываться на кого-то.  Это был большой инженер с острым аналитическим умом, способный решить самую сложную, запутанную задачу. Он не боялся брать на себя ответственность и принимать решения. С ним не требовалось вести дипломатию».

Это откровение  Б.В.Броховича говорит о том, что после  того, как Л.П.Берия снял Е.П.Славского  с должности руководителя Базы-10, и  в качестве директора  на Комбинат № 817 прибыл  Б.Г. Музруков  —  Е.П. Славского  беспричинно ослепила  тайная обида на нового директора. Эту обиду Е.П.Славский и «показал» потом Б.Г. Музрукову во всей своей красе. Валентина Дмитриевна Музрукова (последняя супруга Бориса Глебовича) вспоминала:  «Когда Е.П.Славский ушел на пенсию, ко мне приехали сотрудники  архива министерства с просьбой дать какие–либо материалы о Борисе Глебовиче, чтобы оформить  в память о нем стенд  к его 85-летию со дня рождения. Это было в первый раз после  смерти Бориса Глебовича, потому что в министерстве никаких материалов о Б.Г. Музрукове не было, так как  ранее Е.П.Славский никаких стендов о нем  оформлять не разрешал!».  Вот к чему привела доброта Бориса Глебовича к Е.П.Славскому на «Маяке», после того, как его снял Берия. И сам потом всю жизнь  страдал, и Славского ввел в грех, и многих аналитиков истории первого атомного проекта (преподносивших Славского идеальным руководителем отрасли) подтолкнул на историческую неправду. Неправду, поскольку из воспоминаний знавших его ветеранов следует, что идеальным руководителем его назвать нельзя. Но энергичным, неординарным, хватким, рисковым, сильным, уверенным, надежным, поддерживающим  многих своих работников  и большинство коллективов предприятий  в научных и технологических  начинаниях  –  можно.

Действительно, например, в воспоминаниях есть масса фактов того, что Е.П. Славский своим подчиненным очень даже много помогал! Помогал без оглядки. Смело поддерживал и вступался за них. Например, известный случай, когда он  поддержал наших Ю.С.Трутнева и  Ю.Н.Бабаева с их проектом 49.  Есть и малоизвестные случаи. Вот один из них. В период холодной войны в Курчатовском институте работала Наташа Симеошкина. Однажды в институт приехала делегация из ФРГ. Среди немцев был один молодой симпатичный мужчина. Наташа познакомилась с ним и влюбилась.  Они поженились и жили в Москве, а потом решили уехать в Германию. Но в ЦК КПСС выехать по понятным причинам Наташе не разрешили. Тогда считалось, что только сам факт работы в Курчатовском институте уже является непреодолимым препятствием. Никого не интересовало, что действительно она могла (или не могла) знать на своей должности по основной тематике института.  Наташа нашла смелость и обратилась за помощью к директору института, академику Анатолию Петровичу Александрову. Вдвоём они отправились в МСМ СССР и пришли к Е.П. Славскому. Всё ему рассказали.

А.П. Александров (слева) и Е.П. Славский

После этого разговора Е.П. Славский с А.П. Александровым вышли в ЦК КПСС и доказали там чиновникам, что знания девушки на ее производственной должности не могут быть критическими. В результате в ЦК КПСС был решен вопрос об оформлении визы и выезде Наташи.  Сейчас она живет в Германии и, говорят, счастлива.

А вот еще случай. Инженера из Кыштыма Ерошкина обязали следить за поступлением на склад завода «Б» оборудования и отправкой его на монтаж. Проектный институт сделал перечень аппаратов секретным. Ерошкин переписал его в записную книжку, которую носил с собой в кармане. Об этом узнал уполномоченный КГБ Бредихин, и Ерошкина арестовали. Не мог спасти его и главный инженер завода Громов. Ерошкин был осужден и находился 1,5 года в заключении. Это дошло до Славского, он вмешался, рассекретил чертеж с перечнем оборудования. Ерошкин был освобожден и работал потом на комбинате до самой пенсии начальником азотной станции.  Только за этот случай многое можно простить Ефиму Павловичу!

Обобщая изученные воспоминания ветеранов про Е.П. Славского можно сделать вывод о том, что у него, как и у человека с любой другой фамилией из списка стальных сталинских директоров послевоенной эпохи (авторитарные, не останавливающиеся перед жесткими и нелегкими для людей решениями), был сложный характер. Но подавляющую часть характера, как показало знакомство многочисленными воспоминаниями коллег Е.П.Славского, все-таки составляли положительные черты.  Возможно,  найдутся читатели, которые скажут, что воспоминания субъективны и  поэтому по ним нельзя оценивать личность. Таким читателям автор хотел бы напомнить мудрые слова  академика Ю.А.Трутнева, который  по этому поводу говорил так: «Да, любые воспоминания субъективны, иногда и ошибочны, мягко говоря. Но, когда воспоминаний много, то на пересечении этих субъективных воспоминаний вырисовывается объективная истина».

Однако продолжим наше повествование.

Ефим Павлович Славский отличался отменным здоровьем и вообще казался вечным. Уже в 70-летнем возрасте, ставя кому-то очередную задачу, однажды вдруг резюмировал: «Ровно через год проверю. Если кто-то надеется, что я до следующего дня рождения не дотяну, – тот глубоко ошибается: моей маме уже 93, а она чувствует себя прекрасно». И действительно, он работал еще долгие годы. Однажды, выслушав доклады директоров о перспективных планах деятельности, министр уточнил: «На сколько лет рассчитаны планы? – На двадцать, Ефим Павлович.  Та-а-к, – насторожился Славский. – Да ведь за двадцать лет вы все перемрете. А я потом один за всех отвечай».

Е.П. Славский продолжал руководить атомной отраслью, когда ему было уже далеко за 80, и стал легендой еще при жизни. Каких только слухов (неизменно уважительных) о нем не ходило в Средмаше! Говорили, что он последний буденновец, оставшийся в живых, что дома на стене у него висит ТА САМАЯ шашка. Говорили, что он помнит по имени-отчеству всех инженеров-наладчиков реакторного оборудования (это, кстати, чистая правда). Восхищались, что он на девятом десятке лет демонстрирует всю ту же абсолютную память, кристальную ясность ума и бешеную волю к созиданию.

В распоряжении Е.П.Славского был специализированный поезд с двумя локомотивами. Оперативный штаб располагался в одном из вагонов, где Славский заслушивал доклады от начальников рудников, геологических партий, предприятий. От него зависело многое – открывать ли новый рудник или перебросить финансы на разведку и добычу урановой руды в другие регионы страны. «Титан», «Глыба», «Человек высшей пробы», «Ефим Великий», – так отзывались о Славском его коллеги и друзья.

А.П. Александров, Ю.Б. Харитон, Е.П. Славский

У Ефима Павловича была крепкая семья. Большую роль в ней играла супруга – обаятельная, умная и мудрая Евгения Андреевна. Жену свою Ефим Павлович, кстати, нежно любил всю жизнь и даже специально распорядился поставить «общий» памятник.  Сахаров вспоминал: «Однажды я увидел его жену и был поражен контрастом их обликов — она выглядела интеллигентной, уже немолодой, тихой женщиной, в какой-то старомодной шляпке. Он относился к ней с подчеркнутым вниманием и необычайной мягкостью».

С женой Ефим Павлович прожил долгую, счастливую совместную жизнь, преодолевая трудности и невзгоды, которые уготовила им судьба.  В особенности тяжело было в начале войны, когда семью разбросало по Союзу. Ефим Павлович был прекрасный муж и отец. Удивительно было видеть этого, в общем, строгого, сдержанного человека, когда он разговаривал с внучкой Тошей – голос звучал ласково, а глаза лучились любовью.

Ефим Павлович с супругой и внуками в Опалихе

Уж так традиционно сложилось в атомной отрасли, что решение военных и мирных задач всегда здесь шли рука об руку. Постоянными заботами Славского были не только испытания новых систем вооружения, но и развитие атомной энергетики, обеспечение роста её доли в общем энергетическом балансе страны. Специалисты разрабатывали все более совершенные типы реакторов, одна за другой вступали в строй новые АЭС.

Б.Н. Ельцин и Е.П. Славский. Госкомиссия по приемке 3 блока  Белоярской АЭС, 1980 год

И тут было принято решение, ставшее, возможно, роковым для судьбы отрасли: переподчинить атомные электростанции Министерству энергетики.

Беда не заставила себя ждать: 26 апреля 1986 года рванул Чернобыль. Страна ещё ничего не знала о случившемся, а Славский во главе госкомиссии уже был в Припяти. На вертолёте он облетел разрушенную станцию – открывшаяся картина поразила даже такого бывалого атомщика. Катастрофа фактически подорвала веру всего мира в атомную энергетику и отбросила отрасль на многие годы назад.

Авария на Чернобольской АЭС. 26 апреля 1986 года

Ликвидировать последствия аварии ЦК КПСС поручил «Средмашу», но на помощь пришла вся страна. Тысячи добровольцев, и не только – многих призывали через военкоматы – приезжали, чтобы помочь справиться с бедой.

На работу шли, как в бой, с той лишь разницей, что здесь враг был невидим, и тем опасней. Славский умудрялся быть повсюду, ни о чём не забывал, но в первую очередь (как, впрочем, и всегда), он заботился о людях. О том, чтобы создать нормальные условия жизни для ликвидаторов. На новых местах строились быстровозводимые поселки с максимально возможными в тех условиях удобствами, столовые, клубы, бани.

Работы по ликвидации последствий чернобыльской аварии бывали, порой, запредельными по сложности и опасности, особенно, на главном фронте. Через 8 месяцев саркофаг был сдан правительственной комиссии.

Игорь Беляев, заслуженный строитель РСФСР, ликвидатор аварии на ЧАЭС, которому Славский поручил возводить саркофаг над разрушенным реактором, вспоминал: «Когда последний раз мы были на площадке саркофага, Ефим Павлович произнёс исторические слова: «Я первый построил атомный блок и первый захоронил реактор». В этих словах не было преувеличения: рассказ о начале «Атомного проекта» нельзя вести без Ефима Павловича Славского.

ЧАЭС.  Новый безопасный конфайнмент в 2017 году

В ноябре 1986-го Славский последний раз прилетел на ЧАЭС, и ему передали, чтобы на следующий день утром он был в Москве у Николая Ивановича Рыжкова, Председателя Совета Министров СССР. Когда Славский пришёл в кабинет Рыжкова Н.И., тот без обиняков сказал, что пора бы ветерану (которому на тот момент было 88 лет) подать в отставку. Славский и сам понимал, что сделал он очень много, что пора уступить место молодым. Хотя и очень любил свою работу, но заявление написал,  потому что понял,  что за Н.И.Рыжковым стоял другой человек.

Для понимания ситуации  здесь приведем воспоминания В.В.Кроткова,  который в период с 1968 по 1987 годы проработал 19 лет директором  уранодобывающего предприятия в г. Лермонтове Ставропольского края. Он вспоминал:

«Географически наш город, построенный специально для работников уранодобывающего  предприятия, находился в центре Кавказских Минеральных Вод, которые  славятся своими уникальными минеральными источниками, лечебными грязями и климатом. … В составе предприятия был и гидрометаллургический завод, который производил … простые  минеральные удобрения. Но позднее, с началом  70-х годов, для производства гранулированных минеральных удобрений было принято  решение  об организации  на заводе глубокой  переработки апатитового концентрата с Кольского полуострова, … поскольку проведенными исследованиями институтами ВНИИСтроя, ВНИИХТ и ПромНИИпроекта была доказана возможность организации комплексного извлечения из апатитов всех ценных элементов.

Прежде всего,  при глубокой переработке  из апатита получали концентрат редкоземельных элементов (который в дальнейшем  мог разделяться на отдельные элементы: золото, молибден, бериллий,  платина и т. п.), затем — минеральные удобрения и, наконец, оставались вредные  отходы в виде фосфогипса. Количество  этих вредных отходов в СССР составляло до 30 млн. тонн в год.  На нашем  предприятии были построены две опытные установки, на которых из фосфогипса научились  получать строительный гипс, который мог использоваться для производства строительных блоков, перегородок, плит! Таким образом, на нашем предприятии впервые в СССР и  мире была разработана безотходная технология при переработке апатитового концентрата с получением  минеральных удобрений, редкоземельного концентрата и строительного гипса.

Ефиму Павловичу Славскому было доложено о возможности реализации безотходной  технология при переработке апатитового концентрата  на гидрометаллургическом  заводе, и он принял решение вместо опытных установок начать строительство завода силами своих строительно-монтажных организаций и военных строителей.  С завершением его строительства  за три года.  Но Е.П.Славский не поставил об этом в известность руководителей крайкома  КПСС и крайисполкома Ставропольского края.

Однажды предприятие посетил заведующий промышленным отделом крайкома КПСС И.С.Брагин и увидел, как полных ходом идет строительство завода по производству удобрений. Он доложил об этом первому  секретарю Ставропольского крайкома  КПСС М.С.Горбачеву. Бюро крайкома приняло решение о прекращении строительства завода. Я доложил об этом Е.П.Славскому. Ефим Павлович сказал, что этот вопрос он согласовал  в Политбюро и с секретарем ЦК КПСС и строительство завода должно быть продолжено.

Еженедельно работники горкома КПСС города Лермонтова докладывали М.С. Горбачеву о состоянии дел на стройке.

Готовя очередной приезд в Лермонтов, Ефим Павлович позвонил мне и попросил организовать на предприятии встречу с М.С.Горбачевым. После длительных уговоров М.С.Горбачев дал согласие и приехал на встречу вместе с председателем крайисполкома Н.В.Босенко и секретарем крайкома  КПСС Н.И.Никитиным.

Встреча состоялась в моем кабинете и проходила очень бурно. Ефим Павлович рассказал о том, что  благодаря созданию уникальной безотходной  технологии  Ставропольский край получит ежегодно дополнительно 500 тыс. тонн  гранулированных сложных удобрений  и плюс строительный материал. М.С.Горбачев очень колебался, никак не мог принять решение и уже готов был дать согласие, и только категорическое возражение председателя крайисполкома Н.В.Босенко и секретаря крайкома КПСС Н.И.Никитина не дали М.С.Горбачеву возможность принять предложение Е.П.Славского. Встреча закончилась конфликтом, обе стороны разъехались не попрощавшись.

Через полгода вышло решение Правительства СССР за подписью А.Н.Косыгина, и стройка была остановлена.  В пользу перспектив развития Кавминвод. А через некоторое время (в декабре 1978 года)  М.C.Горбачев уехал в Москву для работы в  ЦК КПСС. Может быть из-за  этого случая, после избрания 11 марта 1985 года  М.С. Горбачева Генеральным Секретарем ЦК КПСС, общение между ним и министром Е.П.Славским  было достаточно сложным».

Это общение и закончилось для Ефима Павловича  подписанием  заявления в кабинете Николая Ивановича  Рыжкова. Коса нашла на камень.

Страна достойно отметила труд Е.П.Славского в качестве руководителя атомной отрасли. Будучи министром, он был 7 марта 1962 года награжден за выполнение специального задания Правительства (успешное испытание в 1961 году «Царь-бомбы» — изделия АН602) третьей золотой медалью «Серп и Молот». Кроме того, был награжден еще пятью орденами Ленина.  Вместе с тем, Ефиму Павловичу Славскому Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 17 апреля 1980 года было присвоено звание Лауреата Ленинской премии, а Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 03 ноября 1980 года было присвоено звание Лауреата Государственной премии СССР.

Персональным пенсионером Е.П. Славский был только пять лет.  Ушел он из жизни на 94 году. Ушел вместе с великой эпохой, вместе с великой страной социализма.

Действительно, он родился еще в XIX веке, в 1898 году. Родился в день, которому предстояло стать праздничным — 7 ноября (26 октября по старому стилю), а умер 28 ноября 1991 года, за десять дней до подписания «Соглашения о создании Содружества Независимых Государств», похоронившего СССР.

Судьба, так отчаянно раз за разом проверявшая его на излом, под конец проявила милосердие, он не увидел смерть своей страны. Страны, которой он служил всю жизнь, и для которой он так невозможно, немыслимо много сделал. Безусловно, Ефиму Павловичу Славскому, трижды Герою Социалистического Труда, награжденного десятью орденами Ленина, лауреату Ленинской и трех Государственных премий принадлежит особое место в создании атомной отрасли, которую он возглавлял почти 30 лет. Он был настоящим солдатом, служившим Родине и отдавшим ей себя без остатка. И хоронили его, как солдата, со всеми воинскими почестями.

20 августа 2020 года в сквере у центрального здания корпорации «Росатом» на Ордынке в Москве открыли монумент Е.П.Славскому. Это событие было приурочено к 75-летнему юбилею «Росатома», у истоков которого стоял Ефим Славский.

Память об этом легендарном человеке-созидателе в среде нынешних сотрудников Государственной корпорации «Росатом» сохранится навсегда.

Могила Е.П. и Е.А. Славских на Новодевичьем кладбище