Как Саров не стал Погребинском

Жанр коллективного письма был некогда популярен. Люди старших поколений помнят, как составлялись такие послания и отправлялись от имени собраний «наверх», то есть вышестоящему начальству. Письма часто посылались по случаю праздников, ими рапортовали о достижениях и перевыполнениях. В общем, так было принято, в том числе и в очень недалёком прошлом. Любопытнейшее послание было обнаружено недавно в архиве.

Дорогой Матвей Самойлович!

Очень жаль, что ты не можешь присутствовать на нашем празднике. Однако мы знаем, что наш рост, наши достижения и каждая наша победа, в быту и на производстве – это плоды твоей отеческой заботливости о нас. Саров твоё детище, и наше общее желание вырастить Саров в город ПОГРЕБИНСК (выделено в оригинале – А.П.)

Желая присвоить Сарову твоё имя, мы знаем, что этим самым ко многому обязываем себя. Но мы идём по верному пути, и трудности нас не пугают. Мы добьёмся того, что каждый саровец будет достоин твоего имени. Говорить об этом нам даёт право наше сегодня. Наше сегодня – это борьба за квалификацию и знания. Уже никто из нас не боится поднять руки, если нужно наказать нарушителя дисциплины.

Саров – это новая твоя победа в деле перевоспитания человека и клянёмся тебе: мы выстроим его в город ПОГРЕБИНСК.

Таково наше общее желание.

С приветом: общее собрание Трудколонии.

6 сентября 1936

местечко Саров [1].

Кто же был адресатом этого письма? К кому как к отцу родному обращались саровские колонисты (конечно, мы далеки от мысли, что дети сами составили этот текст), и именем кого хотели назвать наш город?

Это М.С. Погребинский – начальник управления НКВД по Горьковскому краю, можно сказать, главный чекист нашей области. Даже больше, чем области: в Горьковский край тогда входили также Чувашская, Удмуртская и Марийская автономные республики, Кировская и части Костромской и Владимирской областей. В общем, — почти нынешний Приволжский федеральный округ.

Почему же политический деятель такого высокого ранга принимал близкое участие в делах мало что значащей Саровской детской колонии? Ответ в биографии этого человека.

Родился Матвей Самойлович Погребинский в 1895 году в местечке Белиловка Полтавской губернии. Образование – три класса. С 17-ти лет работал конторщиком в мануфактурном магазине. В 1915 году был призван в армию, где прослужил рядовым два с половиной года, вплоть до революции 1917 года. После лечения в госпитале (может быть, ранение?) полтора года проработал в родных краях грузчиком, чернорабочим и т.п., а в 1919 году поступил на службу в Красную армию и почти сразу вступил в ВКП(б). Карьера Погребинского в РККА шла в основном по медицинской части: от смотрителя военного госпиталя до помощника начальника Политической инспекции Главного санитарного управления Красной армии [2].

С 1924 года Погребинский – сотрудник «органов». Вот тут-то и начинается для нас самое интересное. Перед тем, как пойти по карьерной лестнице дальше, Погребинский с 1925 по 1929 год возглавлял Болшевскую трудовую коммуну. Это было очень известное в конце 1920-х – начале 1930-х годов место.

В то время молодое советское общество носилось с идеей перековки людей на новый лад. Борьбой с беспризорностью и детской преступностью занималась ЧК, и Погребинский становится профессиональным педагогом. В подмосковном Болшеве по поручению Дзержинского им была создана исправительно-трудовая коммуна, задачей которой стало перевоспитание беспризорников и малолетних преступников-рецидивистов. Болшевская коммуна стала образцово-показательной: туда возили иностранцев, сам Бернард Шоу был там и восхищался этим грандиозным социальным экспериментом [3].

Особенно популярно стало Болшево после выхода на экраны первого советского звукового кинофильма «Путёвка в жизнь» (1931 г.). Съёмки фильма проходили и в самом Болшеве, и в Люберецкой колонии, располагавшейся также под Москвой в бывшем Николо-Угрешском монастыре (впоследствии этой колонии присвоили имя Ф. Дзержинского и теперь на её месте город Дзержинский). А прототипом образа начальника колонии стал сам Погребинский – даже внешнее сходство было соблюдено: герой фильма, как и Погребинский, всё время ходил в шапке-кубанке. Можно утверждать, что в то время Матвей Погребинский был не менее известен, чем Антон Макаренко.

Действительно, удивительно много общего у этих двух деятелей: оба создали и возглавили детские исправительно-трудовые коммуны, оба написали об этом книги («Педагогическая поэма» Макаренко и «Фабрика людей» Погребинского) и у обоих возглавляемые ими коммуны носили имена главных чекистов страны – у Макаренко была коммуна имени Ф.Э. Дзержинского, а у Погребинского – имени Г.Г. Ягоды… Да, да, дело именно в этом: Погребинский был соратником и ближайшим помощником печально знаменитого Генриха Ягоды, и поэтому мы не знаем ни его книг, ни его самого. Дзержинский был канонизирован советской пропагандой, а Ягода расстрелян, хотя, прошу прощения за каламбур, были они, наверное, одного поля ягоды.

Интересная деталь. Максим Горький также проявлял большой интерес к детским коммунам и колониям, бывал он и у Макаренко, и у Погребинского в Болшеве. Именно Погребинскому было поручено поехать к пролетарскому писателю в Италию в Сорренто, чтобы уговорить того вернуться на родину. И ведь уговорил…

Горький и Погребинский

В Сарове за его недолгую историю было несколько детских коммун и колоний. Первая – трудовая фабрика-коммуна — существовала с 1928 по 1931 год. Погребинский не имел к ней отношения, поскольку пост главы Горьковского ОГПУ-НКВД занял только в 1933 году. Вторая – Саровская детская трудовая колония – была создана уже при Погребинском и просуществовала с 1935 по 1938 г. В делах этой колонии он уже принимал активное участие – и по служебному долгу, и по душевной склонности.

Понятия колонии и коммуны различались, коммуна предполагала достаточно высокую степень самоуправления. И хотя в Сарове была колония, но режим в ней был всё-таки не тюремный. После работы и учёбы ребята могли заниматься в многочисленных кружках, летом работала лодочная станция, зимой организовывалось массовое катание на коньках, регулярно показывали кино. В члены колонии принимали на её общем собрании, и многие дети ходили в звании всего лишь «кандидатов в члены колонии». Если кто-то вёл себя чересчур плохо, то его могли исключить из членов колонии и даже направить в другую, с более строгим режимом. Многих проштрафившихся, к примеру, высылали в Архангельскую колонию, но бывали случаи, когда, понюхав настоящего строгого режима, сосланные нарушители просились обратно. Некоторым из них, с одобрения Погребинского и по решению общего собрания колонии, было разрешено вернуться [4].

На Болшевскую коммуну в Сарове смотрели как на пример для подражания и мечтали, чтобы их колонии также был присвоен статус коммуны. Сам нарком НКВД Г.Г. Ягода в письме в Саров писал: «нажмите подружнее, и тогда Вы, взявшись все за дело, так двинете работу, что будете иметь право на переименование Вашей колонии в коммуну и, чего доброго, станете первой и лучшей организацией» [5]. Зимой 1935/36 г. состоялся лыжный пробег Саров — Болшево, в котором приняли участие самые достойные саровские колонисты [6].

Работая в Горьком, Погребинский не терял связи с Болшевом. Он переписывался с его коммунарами и руководителями, продолжал помогать им и интересовался их делами. Во главе Саровской колонии он поставил своего бывшего воспитанника из Болшевской коммуны А.Н. Погодина (Погребинский взял его в коммуну из Бутырской тюрьмы, где тот сидел за многочисленные кражи) [7].

Не удивительно, что многое, устроенное в Саровской колонии, очень напоминало Болшево. Даже производственную специализацию им выбрали одну и туже. В Болшеве коммунары изготавливали спортивный инвентарь, в том числе коньки [8], в Сарове тоже стали строить «коньковый завод», но который – так сложились обстоятельства – не выпустил в результате ни одного конька.

В Сарове о Погребинском ходили легенды. Рассказывали, как он приезжал из Горького зимой на аэросанях инспектировать дела в нашей колонии, как ходил вместе с Валерием Чкаловым в нашем лесу с рогатиной на медведя. А когда в колонии начали строить новый завод (тот самый «коньковый»), то заложили корпус его в виде буквы П, сами понимаете, в честь кого. (Недавно у этого здания, находящегося на территории 1-го завода, снесли одно крыло, и теперь осталась буква только с одной ножкой).

В 1937 году произошла массовая чистка органов НКВД. 3 апреля был снят глава этого ведомства Г. Ягода. Не дожидаясь, когда придут за ним, М.С. Погребинский застрелился в своём кабинете в Горьком 4 апреля 1937 года.

Управляющий Саровской колонией Алексей Погодин сразу поехал в Горький организовывать похороны своего учителя. Это был чрезвычайно смелый поступок: сколько мы знаем примеров, когда дети отрекались от репрессированных родителей, а мужья – от арестованных жён! Естественно, Погодина схватили, но он, как и Погребинский, не стал дожидаться очевидного приговора и покончил с собой в тюрьме [9]. Наверно, было что-то в этом человеке, раз за его память фактически отдал жизнь один из лучших учеников.

Книги Погребинского (к некоторым из них писал предисловие сам Горький) были изъяты из библиотек, его педагогический опыт не понадобился потомкам — в 1930-х и последующие годы педагогические принципы самоуправления коммун, пусть даже номинальные, уже не были востребованы. А посёлок Саров так и не стал городом Погребинском.

1 ЦГА РМ, ф. Р-243, оп. 3, д. 88, л. 471.

2 http://www.memo.ru/history/NKVD/kto/biogr/gb393.htm

3 http://zt1.narod.ru/bolshevo.htm

4 ЦГА РМ, ф. Р-243, оп. 3, д. 61, лл. 16-27.

5 Там же, л. 2.

6 Там же, л. 35.

7 Гладыш С.Д. Дети большой беды.М., 2004, стр. 79-83.

8 Там же, стр. 56.

9 Там же, стр. 168.

Опубликовано в газете «Новый Город №» (г.Саров) 18 ноября 2004